Меня манил Восток и видимо не зря. Здесь я повстречала вас. О это хитросплетение судеб, лукавству которого позавидовали бы даже цирковые артисты (и я не буду говорить откуда чистокровная леди в курсе что такое цирк). Возможно, у вас получится сделать то, о чем вы писали мне в своих письмах. Мало того, я в это верю. Иначе бы не писала, иначе бы не рассказывала. Я прекрасно понимаю, что мне одной не справиться, мне одной не создать тот мир, который я хотела бы видеть, хотела бы чувствовать в котором хотела бы жить. Да. Я именно хочу создавать, не хочу разрушать, желаю править. Да уж, ни один человек в моей семье не отличался настолько глобальными желаниями.
Иногда по ночам, я не могу уснуть, потому что думаю о том, что можно было бы сделать, что можно было бы исправить и как лучше поступить. Я знаю, это вредно, нужно успокаиваться и позволять разуму идти по пути свободно и легко, а не спотыкаться об вечное "что если". И я пытаюсь, пытаюсь быть, пытаюсь жить. И я безумна рада, что нахожу поддержку в вашем видении ситуации, хотя... я почти точно знаю, что возможно в будущем все переменится, что я буду уже не так выгодна. Впрочем, не думаю об этом, потому что и я сама изменюсь, стану сильнее, смогу и своими силами на что-то, а главное на кого-то влиять.
10.08.2023
Странно, но именно то, что сегодня этот маг с Востока проводит семинар, успокоило Айру, подарило веру в равновесие. Раду просто знала о том, что Эзра Катц приехал в Хогвартс, но так с ним и не говорила, почти ничего не обсуждала, потом же увидела объявление на доске и это вызвало улыбку. Девушка однажды видела, как колдует этот волшебник, ее это очень впечатлило. Ведь ему не нужны были лишние предметы, нужен был только он сам. Аспирантка хотела бы увидеть это снова, хотела бы прочувствовать и узнать.
Поэтому сейчас, тихо шурша платьем, как всегда немного пышным, но в этот раз темно-синим, она торопилась в нужный кабинет. Нет, Варвара не опаздывала, ей вообще была свойственна пунктуальность, просто она хотела, чтоб все скорее началось. Весь вечер девушка думала о вчерашнем дне и выручай-комнате, где она находилась с юным Малфоем, обсуждая тайные и запретные дела, магию. Интерн почти до самой поздней ночи делала записи в свой безразмерный дневник. Нужно было выпустить мысли. Но мысли сами ее нашли сейчас, ведь в кабинете уже был и Скорпиус, который был безраздельно с ними связан.
- Добрый день,- поздоровавшись одновременно и с мужчиной и с Скорпиусом, Раду вошла в кабинет.

Когда Михаэль узнал о семинаре по нетрадиционной магии вопроса "идти или не идти" не стояло, ибо сразу же было принято решение посетить это весьма любопытное занятие. За полчаса до начала, едва оторвавшись от записи очередной бредовой идеи, которую он обязательно воплотит в жизнь при случае, Миль направился на урок. Воодушевленный новыми знаниями, ожидающими его на этом семинаре, он едва не покинул гостиную факультета в тапках, которые по привычке одевал в комнате. Не в какие ворота... вот прям совсем. Вернувшись в комнату, Миль привел себя в относительный порядок и таки окончательно покинул гостиную Гриффиндора.
Не смотря на различия между школами и окружением, Михаэлю был по душе Хогвартс, можно даже сказать, что ему нравилось здесь абсолютно все: разнообразие учеников (и дело даже не в программе обмена - ему импонировала идея обучения не только чистокровных волшебников, но и других одаренных), а так же подход к дисциплине (Миль был просто счастлив от той толики свободы, что он получал за стенами Дурмстранга). И самое главное - можно забыть о стольких нудных делах, свалив большую ее часть на домовиков - удивительные создания, все-таки. Интересно, как он вообще хозяев приобретают? - Миль не раз возвращался к этому вопросу, но спросить кого-либо или найти какое-нибудь чтиво про это он все время забывал, переключаясь на другие дела.
Настроение было превосходным, так что поход к нужному кабинету прошел для Миля незаметно - витал в облаках, думая о своем. Перед тем как войти в аудиторию Миль остановился на пару секунд - в голове промелькнула уйма образов преподавателя - и вошел внутрь.
- Доброго дня. - улыбаясь во все 32, поприветствовал Михаэль уже присутствующих. И сюда пришел, значит... О! А это преподаватель? Какой-то он... хм... даже слова не подберешь нужного. Не один из представленных образов и близко не стоял рядом с тем, кто любовался сейчас видом из окна, а может и размышлял над ответом Скорпиусу, как пример - не просто же так блондин к профессору подошел? И Айра Раду тоже здесь. Занятно.Михаэль прошел к столу, который отчасти был уже кем-то занят, и сел на свободное место. Думаю, сосед не будет против...

ОФФ: Мишель, если что, я подсел к тебе.

Отредактировано Michael R. von Nortecken (2013-11-19 19:42:47)

— Мое имя Скорпиус Малфой, — произнес юноша, принимая слова преподавателя за приглашение представиться. Он сделал ударение на своей фамилии, словно бы желая выделить её, правдой это было лишь наполовину. Гордость в его словах была привычной для отпрыска рода, чтившего чистоту крови, а потому считающего себя особенным, но он не стремился как-то конкретно выделиться именно перед этим человеком.
— Рад знакомству, — Скорпиус кивнул, обозначая короткий вежливый поклон, и обернулся на шум шагов. В аудиторию стали подтягиваться остальные участники. Встретившись взглядом с мисс Раду, он приветливо кивнул ей и, оставляя преподавателя, подошел ближе.
— Вы не против? — с улыбкой поинтересовался он, кивком указывая на свободное место рядом с интерном. Доминики не было, и юноша предпочёл сесть рядом с той, кого знал и кто не будет задавать ему лишних или отвлекающих вопросов. — Судя по всему, вы знакомы, — тихим чуть лукавым тоном заметил юноша, — тогда понятно, почему вы советовали посетить этот семинар.
Он смотрел в сторону подтягивающихся студентов. Мишель Ру, как всегда в сопровождении своей псины, был чем-то до крайности раздражен, а Михаэль — наоборот чрезмерно весел. Скорпиус чуть слышно фыркнул. Несмотря на то, что они были тезками, молодые волшебники сильно отличались друг от друга, и Скорпиус не мог с точностью сказать, чье настроение считает более неуместным в данных обстоятельствах.
Наконец, преподаватель счет семинар начатым. Скорпиус сел ровно, более не обращая внимания на присутствующих и выжидательно уставившись на Эзру Катца. Тот начал с вопроса, отчего юноша слегка нахмурился — возможно, это и было уместно с точки зрения ораторского искусства, но ему уже не хотелось делать предположений и не терпелось узнать, в чём же состоит нетрадиционность магии, о которой собирался рассказать им профессор.
Скорпиус вздохнул и откинулся на спинку стула, готовясь к длительному вступлению.

Минутная стрелка замерла на шестерке, часовая на пяти, когда Вилхелм остановился на пороге. Дверь в аудиторию была открыта и от Бёрне не укрылся тот постыдный факт, что лекция уже имела несчастье начаться. На лице мужчины мелькнуло удивление. Еще секунду он озадачено созерцал свои часы так, будто увидел их впервые. До этого момента они еще не разу не подводили его. Какая незадача! Впрочем, стоящий на пороге волшебник был уже замечен и было бы верхом глупости развернуться и уйти. Воздух еще сотрясало эхо последних слов тибетского колдуна, а Вилхелм уже сделал шаг в полумрак комнаты, ловко заполнив собой возникшую паузу.
- Проникновенные слова, Мистер Катц. Настолько проникновенный, что я даже забыл, какие неотложные дела привели меня в это крыло, - по губам Бёрне скользнула вежливая улыбка, - Я прошу прощения, что имел смелость прервать ваше занятие, но я был бы крайне признателен, если бы Вы разрешили мне присутствовать на вашем семинаре, - не надеясь на быстрое узнавание своей персоны и не желая ставить мага в неловкое положение, Каспар продолжил, - Мы познакомились с вами несколько дней назад, - пауза, - Вилхелм Бёрне, профессор Заклинаний, - и вновь на лице датчанина появилась та же четкая выверенная улыбка. У Вилхелма было немало поводов появиться здесь и познакомиться с таинственным волшебником востока. И любопытство было лишь прикрытием, ширмой, которой можно было легко объяснить все. Многие ли откажут себе в удовольствии посвятить несколько часов неизведанным тайнам? Восточные школы лишь последние десятилетия стали активно идти на контакт, и эта активность казалась Вилхелму подозрительной. Их магия была чуждой, а взгляд на мир настолько иным, что казалось найти общий язык с ними просто невозможно. Восток оберегал свои тайны, на пушечный выстрел не подпускал к себе искателей и как цербер охраняет вход в подземное царство, так и они охраняли свои секреты.  Если бы Эзра был фанатиком или альтруистом - это могло бы многое объяснить. Ответ был бы здесь, лежал бы на поверхности. Но колдун не был похож ни на того, ни на другого. Им двигали какие-то иные, куда более интересные и глубокие цели. И эти цели привели Вилхелма в полутемную аудиторию на самый первый семинар.

По виду мисс Раду (девушки красивой, но не по годам строгой) было сложно догадаться о том, какие чувства она испытывает. Несмотря на это, Скорпиус взял на себя смелость предположить, что встрече она рада и против его общества действительно ничего не имеет. Это вкупе с тем, что с ним до сих пор не было произведено строгого разговора от лица какого-либо преподавателя или директора, внушало определенные надежды. Нельзя было сказать, что Скорпиус потерял аппетит и сон от волнения из-за того, что Раду узнала его секрет, но некоторое беспокойство — червячок сомнений, а не выдаст ли интерн его кому-либо, — был и юноша был рад от него избавиться.
Тот факт, что мисс Раду не собиралась с ним активно разговаривать, а сидела с самым внимательным видом, также порадовал Скорпиусу. Он не любил отвлекаться от предмета лекции, в особенности, если лекция обещала быть интересной. Зато впоследствии с ней можно будет и обсудить урок, и попытаться узнать подробности об её восточном знакомом.
Надо было признать, что, находясь на некотором расстоянии, профессор Эзра Катц создавал довольно внушительное впечатление. Довольно высокий, подтянутый, статный он легко привлекал к себе внимание и, судя по всему, умел взаимодействовать с публикой. Запоздало возвращаясь к давно обдуманной мысли, Скорпиус удивился, отчего у азиата столь необычное имя? Мысль, как и в предыдущие разы, в голове не задержалась, потому что почвы для размышлений, как таковых, не было, а воображать впустую юный Малфой не любил.
Голос, звучавший в знакомой снисходительной манере, Скорпиус узнал, а потому оборачиваться в ту сторону не стал, предпочитая смотреть на преподавателя. Предположение Мишеля Ру было, как минимум, неплохим — обоснованным, разумным и простым. С ним легко можно было согласиться, и Скорпиусу понравилось, что речь пошла не о каких-то растяжимых философских понятиях, а о волшебной механике. Впрочем, Скорпиус понадеялся, что египетское величество ошиблось. Это было слишком просто, а потому скучно. Учиться производить магию жезлом или спицей, которую китайские маги используют вместо палочки, ему бы не хотелось, хотя определенная практическая сторона в этом была — гибкость.
По мере речи преподавателя, на губах юноши возникала улыбка. «Иная магия... Звучит многообещающе», — он подался ближе, глядя на то, как преподаватель избавляется от пиджака и подворачивает рукава рубашки, но вскоре отодвинулся и задрал голову, проследив за посланными профессором молниями. Демонстрация вышла впечатляющей. Прямо жаль, что на аудиторию она не произвела такого уж впечатления: ни ропота, ни аха, ни аплодисментов. Скорпиус недовольно поморщил нос — как можно относиться настолько равнодушно к подобному мастерству, — одним жестом пригладил норовившие приподняться волосы и огляделся, желая увидеть реакцию остальных.
Чувства самого Скорпиуса были смешанными. С одной стороны, подобная техника могла вызывать только восторг, восхищение и жажду обладания. Иная магия... Возможно, хотя скорее это и была настоящая магия, чистая, ничем не скрытая. Но сколько времени и усилий необходимо, чтобы производить магию таким образом?
Скорпиус хотел было задать этот вопрос Эзре, но тут послышались шаги, и заговорил никто иной, как профессор Бёрн. Юноша не стал оборачиваться и никак не продемонстрировал то, что заметил его, но тут же нахмурился и помрачнел. О мотивах своего преподавателя всё ещё обиженный на него Скорпиус не думал. Момент с вопросом был упущен и заговорил Дайго.
Скорпиус едва заметно усмехнулся, вслушиваясь в его слова, и, как только юноша, словно стушевавшись, замолк, произнёс:
— Потому что так проще, — говорил юный Малфой по привычке лениво растягивая гласные. — Вы, Дайго, наверняка совершали в детстве не контролируемые магические действия под влиянием сильных эмоций. Палочка, жезл, посох — любой волшебный атрибут необходим, чтобы сфокусировать и направить волю волшебника. Существуют ритуалы и действия, которые атрибута не требуют. Простой пример — трансгрессия. Кроме того, редкие выдающиеся волшебники способны производить некоторые магические действия без палочки, но часть магии невообразимо сложна даже с ней. Мне сложно представить, сколько времени, концентрации и сил необходимо было профессору Катцу, чтобы научиться производить волшебство голыми руками, — Скорпиус не стал задавать вопрос профессору напрямую, а продолжил диалог.

Отредактировано Scorpius H. Malfoy (2013-11-30 14:43:36)

Михаэля от опрометчивого поступка отделял лишь тот факт, что идет семинар, а если бы кто-либо узнал о его желании, так покатился бы со смеху и одарил немца снисходительной улыбкой. А ведь желание было простым и незамысловатым - погладить пса. Нет, правда, уж очень любил юный волшебник разных животных. Интересно, а он договаривался с кем-то по поводу собаки или у профессорского состава просто повода не было для наложения запрета? Миль откинулся на спинку стула и периодически переводил взгляд с преподавателя на питомца соседа. Мысли в голове были самыми разными, но усилием воли пришлось прогнать их все - как-никак парень пришел на семинар, а значит должно присутствовать взаимодействие преподавателя с его аудиторией и наоборот. Миль сосредоточил свое внимание на уроке.
Слушая Амона (второе имя Милю понравилось больше, хотя бы потому, что не было похоже на его собственное), Михаэль мысленно соглашался, добавляя в ответ соседа некоторые свои замечания. Каждому свое - это верно, но тогда занятие ограничивало бы круг участников. Тем более, если у нас в ходу посохи, то это не значит, что палочковая магия для нас нетрадиционна. Хотя можно ли сравнить жезлы и посохи - форма и изготовление, быть может, но способы применения? Насколько они различны? Миль сложил руки в замок перед собой и начал покусывать нижнюю губу, задумчиво и как-то отстранено глядя на профессора Катца. В чем же тогда может заключаться нетрадиционность магии, если учитывать сколь разношерстная компания здесь собралась... Значит ли, что его магия для всех здесь присутствующих будет крайне непривычна? В любом случае, она должна быть приемлемой... Профессор говорил о том же, о чем думал сейчас немец, а посему парень невольно отодвинул свои мысли на второй план, пытаясь не упустить не единого слова Эзры.
Когда профессор сказал о показательном выступлении, Михаэль подался вперед, словно желая быть поближе к чуду, которое вот-вот покажет всем Эзра Катц. Он внимательно следил за приготовлениями профессора, отмечая про себя некоторую наигранность действий. А вы покрутитесь, вдруг у вас где спрятано чего - чуть не ляпнул Миль, с прищуром глядя на мужчину, но слишком уж яркой была иллюзия, чтобы разрушать ее столь нелепым образом. В следующее мгновение кабинет осветили молнии. Немец поднял взгляд к потолку, открыв рот, а затем в восхищении посмотрел на профессора. Показная то вышла магия или нет, но это было зрелищно. Наверное, именно так чувствуют себя маггловские дети, когда видят фокус, неподдающийся логическому обоснованию. Внутри все кричало: "Еще! Еще!" - но было бы слишком глупо и нелепо, если бы Миль озвучил внутреннее желание, да и к тому же ему на смену пришло иное: "Хочу". У всех в этой аудитории наверняка появилась та же мысль, ибо иначе быть просто не могло. Слишком необычным и непривычным было подобное проявление магии. Нет, в детстве у волшебников бывают проявления магии, когда под рукой нет ни волшебной палочки, ни иного проводника магической энергии, но все они в большей степени неосознанны и спонтанны и зависят от эмоционального состояния волшебника. Мы сами... Но как задать энергии нужное направление без использования палочки или иного проводника? Миль вновь откинулся на спинку стула, задумчиво глядя на профессора. Едва он решился подняться с места, как в аудиторию вошел профессор Бёрне. Его приход не удивил Миля хотя бы потому, что на таком семинаре любому из профессоров грех не побывать - одно дело, когда есть человек более опытный, но совершенно иное, когда человек обладает совершенно иными знаниями. С профессора заклинаний Михаэль перевел взгляд на японца. Хм... в силу привычки, сложно отказаться от чего-либо, тем более все стремятся к упрощению жизни, но при этом желают быть всемогущими. Озвучивать этого немец не стал, слушая ответ Малфоя, который вместе с Мишелем умудрились более полно высказать мысли Миля.
- Михаэль фон Нортэкен - назвать свое полное имя было ни к чему, ибо обращаться к нему будут все равно либо по первому имени, либо по фамилии. - Я думаю, что каждый волшебник является проводником волшебной энергии, и Ваши слова лишь подтверждают это. Но отличие между большинством волшебников и теми, кто практикует... - Миль слегка замялся, пытаясь подобать слово, что ему так и не удалось, из-за чего он использовал уже привычное - ... иную магию, заключается как раз в способе использования самих себя. Я, к примеру, могу использовать проводником энергии волшебную палочку и посох. Я обучен пользоваться этими атрибутами и привык это делать. Если же я попытаюсь обойтись без них, то не получу ничего кроме бесполезного выброса энергии, который возможно окажет какое-то воздействие на окружающие предметы или людей, но это воздействие будет столь минимальным, что навряд ли кто-либо заметит его. Это касается многих волшебников, которые используют разного рода проводники волшебной энергии. Мне кажется неимоверно сложным пропускать энергию через себя, задавая ей цель. Все-таки в палочковой магии эта роль отдана палочке - благодаря ей волшебник задает окончательный вектор заклинания. Но как задать окончательный вектор без использования дополнительного проводника и своеобразного усилителя, коими и является любой из атрибутов? - Миль хотел бы сказать еще много чего, но он и так уже начал повторятся в словах, а это грозило монологом, где он бы пытался разобраться во всем самостоятельно. Михаэль посмотрел на профессора, словно извиняясь за свое высказывание, которое растеклось по стеклу непонятным пятном - так в любом случае думал сам немец.

Отредактировано Michael R. von Nortecken (2013-12-01 06:15:07)

Это было странным ощущением, но сейчас во всей этой кутерьме вопросов, Варвара чувствовала себя сторонним наблюдателем, удивляющимся, запоминающим слова, действия и выражения чувств. То, что нс семинаре появиться ее профессор, интерн никак не ожидала, а из-за того, что ее внимание занял Эзра и не сразу того заметила. Лишь когда такой знакомый голос пошатнул воздух кабинета, Раду перевела взгляд на мужчину, как всегда одетого безупречно и очень строго, но в выражение его лица практикантка чар заметила нечто новое, словно приход сюда не был простой случайностью, простым интересом. Впрочем, в такой необычной обстановке разум девушки работал не совсем рационально, пытаясь замечать детали, которых возможно и не было.
Вопросы и ответы посыпались из учеников сами собой и тем было интереснее, что трое из говоривших были учениками слизерина, представителями древних родов. Меньше всех она была знакома с первым учеником, Дайго Фудо, и тот кажется не до конца понял о чем шла речь и для чего Катц показывал свои "фокусы", но Скорпиус молниеносно поспешил предостеречь японца от ошибки, вернее указать ему на нее, в их разговор влился и Мишель,  с которым Раду нужно будет поговорить немногим позже, скорее всего завтра, ведь завтра утром ей обещали сказать какое решение директор приняла по их непростому некромагическому вопросу.
Когда свое мнение высказал и гриффиндорец, который кажется был немцем, как и ее профессор, Варвара заметила, что свое мнение на этом семинаре высказывают только молодые люди и пожалуй, это являлось правильным с точки зрения истории. Обычно всему новому, неизведанному проще и быстрее учились и учатся мальчики и ничего с этим нельзя было поделать. Повторяться и говорить свое мнение Раду не видела смысла, поэтому ожидала ответов преподавателя, чтоб иметь возможность включиться в беседу если то понадобиться. В свое время Варваре удавалось очень хорошо усваивать учебный материал особо не разговаривая на уроках, ей было удобнее рассуждать у себя в голове, может быть поэтому у девушки лучше и раньше остальных со своего курса стали получаться невербальные чары. Хотя сама Айра подобных параллелей никогда не проводила.
- Магическая энергия дана нам с рождения. Никто не знает, как она раздается ведь сквибы появляются и в семьях чистокровных магов. Но ведь недостаточно быть просто сосудом магии, нужно уметь эту энергию перерабатывать, выпуская в окружающий мир в обличие того, что необходимо нам. Именно этому нас обучают в школах, подобному преобразованию внутреннего во внешнее. Я думаю, нас делает волшебниками именно это умение и знание,- раз никто не торопился ответить на этот вопрос, это сделала практикантка, немного задумчивым тоном, но с привычной четкостью, что была так свойственна ее манере говорить,- Без него мы были бы просто сосудом, полным волшебных сил, но это ничего бы, кроме опасных ситуаций, когда мы не контролируем собственные эмоции, нам бы не дало.

На слова египетского высочества, Малфой лишь сдержанно, но утвердительно кивнул, соглашаясь с их правомерностью. Никаких негативных чувств дополнение Мишеля у него не вызвало. Более того, показалось удачным, что тот подхватил и продолжил его монолог. В поддержке, как таковой, Малфой не нуждался, но она служила приятным дополнением. К тому же, на памяти Скорпиус, это был первый раз, когда сходство двух слизеринцев не встало камнем преткновения, а сыграло на руку и позволило, не сговариваясь, создать некий тандем.
«Пожалуй, — подумал юноша, — если закрыть глаза на его манеру общения, этот парень не так плох».
Не успел он завершить эту мысль, как заговорил Фудо. Скорпиус с удивлением повернул голову в сторону японца. В тоне его голоса ему послышалось напряжение, которое не выражало улыбчивое лицо, но выдавал крепко сжатый на столе кулак. Скорпиус уже был наслышан о лицемерных нравах азиатов, поэтому его удивило не то, насколько внутреннее состояние японца отличалось от внешнего, а предмет, вызвавший у Фудо столь сильную для сдержанного человека реакцию.
«Неужели этот он думает, что единственный имеет право контактировать с преподавателем?! — Скорпиус хмыкнул. — Да вы, мистер Фудо, дадите фору Мишелю по высокомерию. Египетское высочество, по крайней мере, не считает, что все должны молчать в его присутствии». 
Недоумение, продлившееся не больше секунды, наверняка, было заметно, но Малфой тут же мотнул головой и слегка пожал плечами, не собираясь зацикливаться на переживании отдельных учеников. К тому же монолог Михаэля, произносимый как раз в это время, был гораздо интересней чьего-то задетого самолюбия.
В целом, как считал Малфой, их общее выступление получилось отличным. Скорпиус оказался доволен своим участием в обсуждении, и у него вскоре появилась возможность удостовериться в том, что преподавателю избранная им манера вести дискуссию пошла на руку, но в тот момент, когда это стало ясно, юноша уже не имел оснований как-либо радоваться сему факту.
Скорпиус вежливо кивнул в ответ на слова профессора Катца, давай понять, что услышал их. Нечто подобное юноша и ожидал услышать, и всё равно испытал острое разочарование. Целых семь лет! Если он возьмётся за освоение этой удивительной науки после школы, то к концу обучения ему будет двадцать пять лет. Возраст, несомненно, хороший, но для того, кто хочет построить политическую карьеру здесь, в Британии не было ни одной возможности пропасть на столь долгий срок ради выполнения какой-то причуды.
К разочарованию добавилось некое неприятное чувство, связанное с тем, что его слова были приписаны Мишелю. Очевидно, преподаватель воспринял от Малфоя только вопрос, не отдав должное его ответу, но отметив полную правоту египтянина, который всего лишь добавил про то, что любой магический атрибут усиливает магию. Подобное пренебрежение к его персоне было неприятным и несколько задевало самолюбие, но на фоне острого разочарования это чувство было менее заметно.
Скорпиус осознал, что у него к профессору Катсу имеются вопросы, которые в его лекцию, на данный момент, не вписываются и дал себе обещание непременно поговорить с ним как-нибудь без аудитории. Задумавшись о том, как обнаружить такую возможность, он упустил шанс ответить на следующий вопрос профессора, но нисколько об этом не пожалел. Из-за собственных размышлений и чувств, Скорпиус наверняка бы выразился гораздо менее подробно и исчерпывающе, чем мисс Раду, чей ответ, соответствующий его мыслям, не заставил ревновать, а подействовал умиротворяющим образом.

Понедельник - день всегда тяжёлый, даже если ты учишься в самой необычной школе, которую можно только себе представить. А уж тем более, когда ты только-только, буквально неделю назад вернулся с каникул и всё никак не можешь втянуться в учебный распорядок. Однако этот понедельник всё-таки скрашивало нечто особенное. Накануне Джинджер узнала о семинаре, с пожалуй, несколько необычной темой: нетрадиционная магия. Вероятно, её необычность и привлекла девушку, хоть она и не совсем понимала значения. Ну, наверняка нам и это объяснят, вряд ли остальные участники будут намного осведомлённее меня, оптимистично подумала Джи, в спешке переодеваясь из школьной формы в более привычную одежду. Всё-таки было не слишком удобно, что семинар начинался через такой короткий промежуток времени после окончания уроков. А может, это просто Джинджер не стоило быть такой принципиальной насчёт одежды... Наскоро пригладив волосы перед зеркалом, девушка поспешила в нужный кабинет.
Едва успев до начала, Джи быстро окинула взглядом аудиторию, отмечая в первую очередь необычное расположение столов. И зачем бы профессору нужно было так делать?, заинтересованно подумала Джинджер. Кажется, на неё никто не обратил внимания, и профессор - Эрза Катц, припомнила его имя девушка, -  начал занятие буквально сразу же после её появления, так что Джи тихонько прошмыгнула внутрь и села ближе к правому краю образованной полуокружности за свободное место.
Выслушав краткое вступление профессора Катц, Джи лишь едва заметно, скорее даже для себя, дёрнула плечом. Не было у неё никаких представлений, за этим она, собственно, здесь и находится. Что ж, зато можно послушать других. Из-за своего расположения девушка могла просто полуобернуться влево и видеть сразу всех остальных участников семинара, что она, собственно, и сделала. Первым Джи бросился в глаза светловолосый слизеринец - естественно, ведь отвечать на вопрос профессора он начал первым. Раньше она его видела на совместных занятиях, но имени до этого момента не знала. Мишель Амон Ру?, повторила про себя девушка. Странное имя, зато и так сразу понятно, что он не британец. Интересно, это где же используют жезлы? Увы, Джи так и не озаботилась что-либо выяснить о других магических школах, невзирая на то, что в Хогвартс в этом году приезжают их представители. Впрочем, и расписываться прямо сейчас в своём невежестве девушка, разумеется, не собиралась, просто сделала себе мысленную пометку выяснить это позже. Судя по его внешности, в какой-то европейской школе. А судя по имени, где-то...в Египте? Странно.
За одной партой с Мишелем сидел Михаэль, и уж его-то девушка, разумеется, знала. Пока что Мик, как и Джинджер, предпочитал слушать, и девушка скользнула взглядом дальше. Вот рядом сидят Малфой и - Джи поднапрягла память, - Айра (или Эйра?) Раду. С Малфоем всё понятно, вот только интересно, почему же эти двое сидят вместе. Но тут снова заговорил профессор Катц, и Джи, разумеется, сразу же перевела своё внимание на него. Его слова завораживали, хоть и не все были понятны с первого раза. Ну а его действия... Да, это по-настоящему иная магия, с неким благоговением подумала Джи, не в силах сдержать тихий восторженный вздох. Для такой магии явно нужна не только огромная сила, но и поистине великое умение ей владеть. Магия-философия... В  этих словах определённо было что-то столь же завораживающее. Мысли девушки путались, пытаясь охватить и обдумать всё одновременно, и она не сразу осознала, что в аудиторию всё ещё прибывали студенты...а, даже профессора. Слова парня с азиатской внешностью - ещё одного слизеринца, - Джи благополучно прослушала, а прибытие профессора Бёрне застало её немного врасплох. Девушка и не ожидала, что кто-то, кроме студентов и, в крайнем случае, практикантов, посетит этот семинар. Наверное, это только подчёркивало его некую...значимость, что ли.
Заговорил Малфой, по всей видимости, отвечая на слова...ммм...японца? Ведь его выступление Джи пропустила мимо ушей, так что и его имя оставалось ей неизвестным. И именно от этого пропуска девушке были непонятны и многие слова слизеринца. "Так проще" - это как проще? К концу маленького выступления Малфоя девушка наконец догадалась, что обсуждали они необходимость магических атрибутов. Всё-таки слизеринец, хоть и неимоверно бесил Джинджер своими взглядами, был умным парнем, и, пока он не выпячивал своё происхождение, чистокровность и прочие "заслуги", его вполне можно было слушать. Удивлённо обратив внимание на то, что Мишель пригладил волосы с помощью магии, девушка наконец поняла, что и её волосы сейчас в ещё более творческом беспорядке - или просто ещё более беспорядке, - чем были до семинара. Быстро и старательно приглаживая волосы, хоть это и не особо улучшало их внешний вид, Джинджер продолжала слушать. Вот выступил Мик с достаточно длинным монологом, выводом которого было, в конечном счёте, подытоживание сказанного слизеринцами.
Профессор Катц подтвердил всё сказанное, и, что уже не столь важно, обратился к незнакомому девушке слизеринцу по имени. Или по фамилии? И с каким-то странным суффиксом "сан". Во всяком случае, теперь Джи знала его имя - или фамилию, - Дайго. Это мало что меняло, но избавляло от путаницы в голове. Неизвестно, знал ли Мик, к которому обращался профессор, о традициях китайской школы или нет, но вот для Джинджер эта информация была новой. Это так странно, озадаченно подумала девушка. Странно-то странно, но, по сути, это подтверждало слова самого преподавателя. Ещё раз мысленно себя уколов по поводу невежества в отношении чужих традиций, Джи лишний раз подчеркнула себе необходимость выяснить об этом побольше. Да хотя бы у того же Мика поспрашивать.
Над вопросом профессора девушка задумалась очень обстоятельно, однако, по всей видимости, чересчур надолго. Айра - да, кажется, её зовут так, - по сути, высказала ещё даже не оформившиеся мысли Джинджер. Но кое-что в выступлении интерна всё-таки её смущало. Покопавшись в своих ощущениях, Джи вспомнила о своей матери. Она училась в Хогвартсе, была не из худших учениц, она знала и умела многое в магии, но осталась ли она волшебницей? Отнюдь нет. Получалось, стоило лишь раз отказаться от магии, сломать палочку...и всё? Девушка уже хотела подняться и задать этот вопрос, но профессор снова заговорил, а прерывать его Джи, конечно, не решилась бы. Профессор продолжал занятие, и момент был безнадёжно упущен. Может, стоит подойти к нему с этим после семинара?, вскользь подумала Джинджер, слушая профессора Катца.
Почувствовать магию в себе... Пожалуй, у девушки нашлось бы, что сказать профессору. Возможно, она и сумела бы найти слова, чтобы высказать свою точку зрения... Но тут поднялся Малфой, и внимание Джи невольно переключилось на него и его слова. И, разумеется, его слова не могли ей понравиться. Откровенно говоря, прервать заносчивого слизеринца, - Чистоплюй!, - ей мешало только невольное уважение, внушённое ей профессором Катцом. Но, как только Малфой договорил и с ироническим выражением уставился на профессора, Джинджер резко поднялась, чуть не опрокинув стул. И, пожалуй, от вспышки гнева её удержало только одно:
- Джинджер Фаулер, - да именно необходимость представиться. Только для профессора Катца, вероятность того, что он её знал, была равна разве что той, что её не знал кто-то другой, находящийся в этой комнате. Взгляда она, однако, не сводила с Малфоя. На миг в сознании девушки промелькнула смущение - звонкий голос, негодование в котором было слышно даже в банальном представлении, разнёсся по всей комнате, а значит, привлечёт внимание если не всех, то многих, а девушка в маггловской одежде, со встрёпанными волосами, - промелькнуло и исчезло. - Я лишь хотела сказать, что мистер Малфой глубоко заблуждается, будучи абсолютно уверенным в правильности своих слов, - как ни странно, представление иррациональным образом забрало большую часть большую часть гнева Джинджер. Если сначала ей просто хотелось высказать слизеринцу в лицо всё, что она думала о его высокомерности, заносчивости, недалёкости (по её мнению), и не в самых вежливых выражениях, то теперь скорее просто хотелось высказать свою точку зрения, причём скорее профессору Катцу, нежели самому Малфою. Одарив Скорпиуса напоследок яростным взглядом, Джинджер повернулась к профессору:
- Я не могу согласиться с ним как минимум в том, что у любого магглорожденного волшебника должны быть магические корни. Пример был у меня перед глазами с рождения: семья моей матери весьма гордится своей родословной, и потому мы достаточно подробно знаем наше семейное древо практически вплоть до собственно основания рода. И никаких волшебников, магов, ведьм, чародеев, даже предсказателей в роду О'Кэйси никогда не было. А вот моя мать как раз, - девушка вовремя проглотила "была", сейчас выставлять это совсем ни к чему, - магглорожденная волшебница, и во время обучения вполне могла бы дать фору некоторым чистокровным. - Это было чистой правдой: мать, бывало, рассказывала, что порой ей случалось обставить в заклинаниях самого Лоуренса, наследника самого настоящего чистокровного рода. - Боюсь, что могу уйти слишком глубоко в историю, но именно туда, возможно, следует обратиться. Разве можно утверждать, что волшебники были изначально, с самого зарождения мира, каким образом бы он не зародился? - Джи старательно выуживала из памяти всё запомнившееся ей на уроках истории магии и вычитанное дополнительно. - Кто может, например, с уверенностью опровергнуть версию, что изначально те, кого мы сейчас называем магглами, заселяли этот мир, и только потом появилась магия? - Девушка перевела дыхание и с удивлением для себя обнаружила, что эта версия, изобретённая или выуженная из памяти в порыве вдохновения пополам с негодованием, вполне имела право на существование. - Возвращаясь к вопросу о том, что может сделать человека магом... Вряд ли многие из здесь присутствующих знают об этом, - Джинджер приложила все усилия, чтобы произнесено это было как можно безэмоциональнее, - но у магглов есть наука, называемая генетикой, наука о наследовании. - Джинджер мысленно помянула добрым словом Майли, сходящую с ума по биологии, от которой девушка и узнала о хирургии, генетике, клонировании, да о чём только не узнала. - Не могу назвать себя экспертом в этой области, но общие положения мне известны. Суть науки заключается в том, что вся информация о том, как будет выглядеть человек, о его цвете глаз, волос, пигментации кожи, - будет ложью утверждать, что ввернула Джи маггловское научное словечко без какого-то удовольствия, -  вплоть до наличия музыкального слуха и врождённых болезней, заложена в генетическом коде, в так называемой ДНК, и эта информация зависит от той же информации, содержащейся в таких же ДНК родителей и так далее. - Джинджер искренне надеялась, что ничего не перепутала, ведь она и сама об этом знала только со слово приятельница. - При этом различные признаки разделяют на доминантные и рецессивные, первые, соответственно, имеют преимущество в проявлении над вторыми. При этом такое преимущество не строгое, и различное смешение генов может привести и к различным их проявлениям. - Девушка начинала уже плавать в теме и оттого в некоторых местах сбивалась на ирландский акцент, но больше это ни в чём не выражалось. - Веду я это всё к тому, что и магия в человеке может зависеть от некоторых сочетаний определённых генов. Это бы объяснило и появление волшебников в семьях магглов, и рождение сквибов в чистокровных семьях. - Высказавшись, Джинджер не спешила садиться, незаметно переводя дух.

И снова Мишель промолчал. В его душе не вызвало никаких особых противоречий то, что сказал преподаватель. Ну, допустим, есть у магглов внутри чего-то магическое. Но это действительно ведь не делает их волшебниками. Амона не расстраивало то, что их сейчас с магглами породнили. Какая разница? Ведь все живут в одном мире, пусть и разделенном на два. Но это разделение - пустая условность. Тем более, что если не быть чуточку магглом, то ты не сможешь понять маггла, не найдешь механизмы управления им. А это глупо. Настоящая власть волшебника - это умение управлять теми, кто менее разумен. Маг - это пастух. Мессия, которого никто не видит, мощь которого никто не знает до конца. Нет смысла управлять волшебниками - они слишком самодостаточно. Нужно знать сферу, в которой твое влияние будет максимальным. И его отец всегда говорил, что магглы - идеальные овцы. А даже овцы знают один вполне человеческий слог "бе".
И все же спорить с Малфоем ему отчего-то не хотелось. Зачем? Отстаивать точку зрения, которой он не придерживается? Зачем? Это не имеет смысла. Но и вставать на сторону Скорпиуса он тоже не стремился, потому что, как он уже успел понять, его ничего не расстраивает.
А еще он не совсем понял, в чем суть спора. Они говорят о магии, о ее наличии, о том, как ее чувствовать, а потом - раз! - и встает рыжая девица и начинает глаголить. Ее речь Мишель понял ровно наполовину. Что такое "генетика" он, чистокровный волшебник, знать был не должен, но он знал. Его жизнь наполовину в маггловском мире за счет родителей давала ему возможность знать удивительно много и разбираться во многом. А отсутствие обычных детских развлечений, которые у него заменялись на более полезные аспекты жизни, его совершенно не расстраивали.
Мишель задумчиво посмотрел на свои руки, потом достал палочку и покрутил ее в руках, потом положил перед собой и слегка нахмурился. Он глубоко задумался и пропустил какую-то часть чужой речи. Очнулся юноша только на словах Айры. И снова ненадолго задумался, после чего, уже не поднимаясь, выдал свою небольшую реплику с места:
- А я не чувствую магии в себе. У меня другой вопрос: обычно чувствуют то, что как-то отличается от обычного состояния. Например, прикосновение или боль. Если ты чувствуешь боль всегда, ты перестанешь ее воспринимать - она становится составляющей твоего покоя. Ты привыкаешь к ней. Я родился с магией. Магия является составляющей моего покоя. С чего я должен ее чувствовать? Ее наличие - норма для меня.

«Фаулер», — как и всегда, Скорпиус сперва признал голос, а только потом услышал слова. Он слегка развернулся, чтобы посмотреть на словно бы всклокочившуюся от негодования девицу. Взгляд серых глаз Малфоя лениво скользнул по ней, подмечая всё: невысокий рост, из-за которого она, видимо, и поднялась со своего места — чтобы обратить на себя внимание, — рыжие растрепанные волосы, россыпь нелепых веснушек на носу и ужасную одежду.
В ответ на прямой наглый взгляд полукровной девчонки Малфой насмешливо склонил голову, как бы выражая согласие на её желание вступать с ним в дискуссию. Монолог девушки вышел пространным, эмоциональным и путанным. Серьёзно отнестись к заслугам маггловских учёных Скорпиус не мог по двум причинам. Во-первых, потому что они были магглами и, хотя некоторые их творения удивляли впечатлительных волшебников своей изобретательностью, по сути, сам их взгляд на природу вещей слишком отличался, чтобы применять их знания в магическом мире. Во-вторых, о «генетике» Скорпиус Малфой не знал ровным счётом ничего, поэтому монолог девушки прошёл, по большей части, впустую.
«Это было очень эмоционально. Даже слишком», — мысленно заметил Скорпиус, не видя, откровенно говоря, в своих словах повода для подобной вспышки. Его — чистокровного волшебника, — оскорбляла сама мысль родственности с магглами, но Джинджер жила в мире с совершенно иными порядками, проблемы чистокровности её не касались и касаться не должны. В конце концов, Малфой даже не прошёлся оскорбительным образом по её грязнокровному происхождению, а наоборот, фактически, возвысил ей подобных до уровня пусть и нечистого, но волшебника. «В чём твоя проблема, Фаулер?»
Джинджер основывала все свои доводы на знании своей семьи. Скорпиус мог допустить, что род О’Кейли, действительно, строго записывал свою историю и не был склонен заминать какие-либо скандалы, но бабушка или даже прабабушка Джинджер вполне могла оказаться предавшей свой мир ведьмой или тем же сквибом, которого сердобольные родственники пристроили в месте, где она не станет чувствовать себя ущемлённой. В последнем случае, ей даже необязательно самой знать о своём магическом происхождении.
Существовали и иные варианты, нисколько не противоречащие версии Скорпиуса, но собственная правота в данном вопросе юношу не слишком волновала. Наиболее возмущающим его тезисом был тот, в котором утверждалось наличие магии у магглов. Джинджер и её «генетика» данному утверждение также противоречили, а профессор оставил и эти доводы, и слова самого Малфоя без внимания. Он не стал далее рассуждать о магглах, признал спор философским и предложить вернуться к теме семинара. Это почти устроило Малфоя.
— Вы слишком увлеклись в желании противоречить мне и запутались в своих суждения, мисс Фаулер, — Скорпиус уже не смотрел на девушку. Показательно сбив несуществующую пылинку со своего рукава, он проговорил эти слова негромким тоном, словно бы не желая привлекать к ним внимания. Продолжать спор смысла не видел и не столько даже из уважения к преподавателю, сколько из-за понимания собственного превосходства, в демонстрации которого на данный момент не нуждался.
Договорив короткую фразу, юноша поднял взгляд на преподавателя, выпрямился и прикрыл глаза. Он не надеялся почувствовать свою магию, хотя его состояние было вполне для этого подходящим — успокоившимся и умиротворённым. Высказавшись, Скорпиус ощутил значительное облегчение и больше тревожить себя ерундой не собирался.
Несмотря на это, прислушиваться к своей магии смысла не видел, поскольку был полностью согласен с Мишелем. В его представлении магия была скорее кровью, текущей в жилах, чем сердцем и его биением. Ощутить её не было никакой возможности, она просто была и давала ему силы. В итоге, так как результат «прислушивания» не носил какой-то вещественный оттенок, он вполне мог быть выдуманным, а обманываться Скорпиус не хотел.
«Мисс Раду вполне уверенно говорила о магии в биении сердца. Надо будет позже поговорить с ней на эту тему», — подумал Скорпиус и прислушался к постепенно образовавшейся тишине аудитории.