Чтобы выбрать место свидание и сформулировать приглашение, ушла целая неделя. Джек сам точно не знал, оттягивает ли он время или оно само несётся чересчур быстро. Такое с ним было впервые и самое удивительное заключалось в том, что всего остального в его жизни волнение никак не касалось. Он по-прежнему спокойно посещал занятия с участием Майлз, ходил в Большой зал, когда наступало время приёма пищи, и, в целом, справлялся со своими обязанностями не хуже, чем обычно. Однако любая попытка поразмыслить о свидании порождала в его голове то полную пустоту, то такие потоки неловкости и стыда, что ему невольно приходилось откладывать какое-либо решение её снова и снова.
В конце концов, Джек решил не заморачиваться и прогуляться вместе с мисс Раду в Хогсмиде. Насколько он помнил ещё со школьных времён, там было заведение, предназначенное как раз для романтичных встреч. Джек в подобном разбирался весьма посредственно, и сам бы предпочёл что-нибудь вроде прогулки под луной или поход в парк развлечений, но первое казалось ему слишком личным, а второе не подходило для девушки, незнакомой с маггловской культурой.
Отослав сову и получив ответ, Джек ощутил сильное волнение, из-за которого не смог нормально заснуть ночью, а утром потратил два часа на сборы, чтобы в итоге пойти в своей обычной одежде: джинсах, рубашке, шляпе, с мантией, скорее, наброшенной для порядка, чем на самом деле являющейся частью наряда. Что-то нарядное, которое больше бы подходило для свидания, он с собой или не захватил, или чувствовал себя в этом слишком неуютно.
Умывшись и побрившись, он решил подкоротить чересчур, на его взгляд, подросшие волосы, придающие ему вместе с фенечками и в этой одежде небрежный и хипповатый вид. В итоге магических манипуляций «рука дрогнула» и волосы пришлось постричь довольно коротко. Джек ещё пару минут после этого смотрел на своё взлохмаченное отражение, пытаясь пригладить отдельно торчащие пряди с помощью расчески и воды, но, в конце концов, сдался.
К месту встречи, он пришёл бы не менее чем на час раньше, но, к счастью, забыл подготовленный для мисс Раду цветок дома и был вынужден вернуться. В итоге, он стоял на тропинке у входа в деревню ровно на пятнадцать минут раньше необходимого.

Джек заметил её приближение ещё издалека и едва сдержал в себе желание подойти, чтобы скорее встретиться. Остановило его понимание собственной навязчивости и необходимость  в том, чтобы хотя бы чуть-чуть успокоиться.
— З-здравствуйт-те, м-мисс Раду, — пролепетал Джек, как всегда, чувствуя себя в такие моменты самым дурацким образом. Он улыбнулся, пытаясь скрыть своё смущение и словно бы извиняясь за него. — Вы ч-чудесно выглядите, — его слова прозвучали не то, чтобы очень уверенно, но на одном дыхании. Джек искренне любовался прохладной, таинственной и такой далёкой красотой девушки. Не случись того несчастного случая, он, наверняка, любовался бы ей ещё очень долго, прежде чем решился подойти и заговорить.
«Хотя обстоятельства нашего знакомства не назвать счастливыми, я рад тому, что судьба предоставила мне возможность заговорить с вами», — произнёс Джек про себя заготовленную заранее фразу, но вслух повторить её не решился.
— Откровенно г-говоря, я н-не часто хожу н-на свид-дания... — в поисках тему для разговора,  начал волшебник, и тут же понял, что говорит что-то нелепое и неправильное. Говорить такое девушке, которую он искренне считал единственной и неповторимой, это невольно принижать её. Даже если бы он ходил с кем-то на свидание, даже если бы это случилось здесь, разве бы оно могло сравниться с тем, что происходит сегодня и сейчас? Нет, конечно!
«Я слишком идеализирую её», — подумал Джек, но его сердце билось в груди слишком быстро, а все чувства трепетали от эйфории. — «Пришла, пришла», — стучала в голове одна и та же мысль, — «она всё-таки пришла! Неважно, по каким причинам, она дала мне шанс!»
— Т-тут невдалеке есть н-небольшое к-кафе. Пойд-дёмте т-туда? — по-прежнему улыбаясь, но всё ещё немного неуверенно предложил Джек. В это время в Хогсмиде практически не было студентов, зато хватало преподавателей и то самое кафе подходило для свидания куда лучше, чем «Три метлы» хотя бы потому, что там их никто не потревожит. Произнести всё это Джек так и не решился, поскольку не знал, будут ли его пояснения уместными.
Он хотел предложить мисс Раду руку или локоть, чтобы было удобней идти, но вовремя сообразил, что это может поставить ей в неловкое положение. Их отношения в рамках аристократичного воспитания вряд ли продвинулись так далеко. Или нет? «Боже мой, как всё сложно...»
— Э-это в-вам, — пытаясь как-то спасти ситуацию, произнёс волшебник и протянул девушке розу. Откровенно говоря, он почти забыл о ней и едва не начал махать цветком в такт своих шагов.

Отредактировано Jack S. Sander (2014-03-02 15:00:05)

— Д-да? — Джек как-то неуверенно моргнул, вспоминая, во что именно одет, и залился румянцем. В это мгновение он очень хотел, чтобы наступила зима. Ему казалось, что это время года мисс Раду подходит, как никакое другое, и именно тогда любые покраснения успешно прикрываются морозом. Сейчас же Джеку оставалось только вздохнуть и улыбнуться.
— Я-я, — поспешил заверить Сандер, — это я пришёл н-немн-ного р-раньше, — о том, что он едва не заявился на место встречи за час, Джек, разумеется, говорить не собирался, но чувствовал, что заговорить о чем-то, несомненно, стоит. И желательно о том, где он не будет чувствовать себя уверенным или надоедливым, тогда, быть может, он перестанет быть таким нелепым.
— Обычно я х-хор-рошо чувствую время, но сегодня захотелось п-погулять, — выдавил из себя Джек и вновь покраснел. Обычно он хорошо умел обманывать или вводить в заблуждение, но почему-то с мисс Раду этого лёгко не выходило. Джек ничего не мог поделать со смущением. Ему было хорошо от встречи с этой девушкой, приятно говорить с ней и слушать её, но он не мог избавиться от ощущения, что всё-всё делает неправильно.
Слова девушки вывели Джека из доводящего до паники кольца размышления, и он посмотрел на неё открыто. С любопытством и удивлением, подмечая выражение лица, решительную линию губ и глубокие глаза. Джек почти тонул в них, но это чувство не пугало его, а нравилось.
— Тьмы? — с интересом спросил Сандер. Забывая про цветок, не обращая внимания на то, что она, скорее всего, принимает его за мальчишку, а просто интересуясь. — Хм... может быть, и так. Вы же говорите о тёмной магии? — он не чувствовал в ней именно тьмы, но тьма ассоциировалась у него с Тёмным Лордом, чёрной тиранией и удушающей жаждой власти. Такой тьмы в ней не было, а другая, с чем бы она не связана, на самом деле, страшной не являлась.
— Так вот для чего вы согласились, — неожиданно, без каких-либо заиканий проговорил Джек и рассмеялся, легко и свободно, словно у него гора с плеч свалилась. С самого начала, он не понимал, зачем она согласилась, и это согласие приносило в его душу какое-то смятение. Теперь, когда всё встало на свои места, он почувствовал себя намного лучше, хотя эта причина и означала, что у него нет, практически, не единого шанса.
— Что ж... эта причина ни чем не хуже любой другой, — Джек остановился и удержал девушку за руку, хотя совсем недавно сомневался, имеет ли какие-либо основания прикасаться к ней. — Я не знаю, почему вас не приглашали на свидания. Вы завораживающе прекрасны, мисс Раду, но вы сильно заблуждаетесь, если считаете, что на мне есть какие-то очки, которые можно просто так снять, — он на мгновение замолчал, растеряв часть уверенности от того, что собирался сказать.
— В-вы мне нравитесь, мисс Раду, — тихим тоном проговорил Джек. — Я бы сказал, что люблю в-вас, но для этого я слишком вас плохо знаю. П-поэтому я пригласил вас на свидание, я хочу узнать вас лучше. Пойдёмте.
Оставшуюся дорогу до кафе Джек не размышлял о мотивах своих поступков и не мог перестать удивляться. Эта девушка умудрялась совмещать в себе прямо несовместимые вещи: ту самую тьму, о которой она говорила, и некоторую чистую наивность. Прямо настоящий Ящик Пандоры! «Наверное, это мне в ней и нравится», — подумал Джек.
Кафе, которое он выбрал, находилось на окраине Хогсмита и славилось своей романтичной атмосферой. Когда Джек в обществе мисс Раду зашёл в него, то понял, почему. Понял сразу и ужаснулся от этого понимания. Всё заведение было отвратительно розового цвета и покрыто таким количеством сердечек и херувимчиков, что глаза разбегались и он с трудом находил среди этого изобилия столы или хозяйку.
«Какой кошмар», — подумал Джек. На его лице появилось застывшее выражение, и он откровенно опасался бросить взгляд на мисс Раду. — «Девушкам же должно такое нравиться?» — неуверенно подумал он.

Почувствовав хватку на своём рукаве, Джек, наконец, отвёл глаза от розового панно, состоящего из, казалось бы, бесконечных столов, стульев, свечек и светильников. Он со смущением посмотрел на мисс Раду и удивлённо сморгнул. Может быть, каким-то девушкам подобные места и нравились (иначе, как бы это кафе смогло выжить?), но эта, судя по всему, находилась грани близкой к священному ужасу.
«Можно подумать, что она вампир, а это католическая церковь», — подумал Джек и, мгновенно поймав себя на рассуждении, почему церковь должна быть именно католической, мотнул головой, отгоняя нелепые мысли.
— Конечно, — легко согласился он. — Пойдёмте в «Три метлы», там подают вполне приличный кофе и не используют в интерьере розовый цвет. Правда, — Джек улыбнулся, — там есть люди, но с ними, в крайнем случае, можно как-нибудь справиться.
Он не попытался высвободиться или не перехватил её руку, и позволил вести себя ровно столько, сколько мисс Раду будет необходимо. Джек запомнил слова девушки о прикосновениях и потому, в общем-то, собирался по возможности их избегать, но ему, так или иначе, было приятно её внимание.
Услышав неприятных перезвон дверных колокольчиков, обозначающий закрытие врат этого розового ада, он почувствовал что-то близкое к удовлетворению. Вообще говоря, мало кого обрадует, когда симпатичная девушка от вида места свидания приходит в ужас, но Джек почувствовал неожиданную благодарность к мисс Раду. Как за то, что она не разделяет любовь некоторых представительниц чудесного пола к розовому, сердечкам и оборочкам, в особенности, составляющих одну композицию, так и потому, что она не возмутилась и не убежала. Джек не то, чтобы ждал такого развития ситуации, но, по крайней мере, не очень-то ему удивился. С девушками ему крайне не везло.

— В-вы хотели, чтобы я рассказал о себе, — вспомнил Джек, уже находясь в  уютном тепле помещения. — Я родился двадцать шесть лет н-назад. Все и-известные мне родственники по отцу — волшебники, а мать из семьи м-магглов, — он никогда не стеснялся этого факта, поэтому редко заострял на нём внимание. Учитывая известную ему щепетильность аристократов, Джек почувствовал себя обязанным сказать всю правду о своём происхождении. 
— Назвали меня в честь дедушек, — продолжил он. — Джека Сандера и С-сэмуэля Мэннинкса. Оба они сейчас, скорее всего, уже мертвы, — волшебник ненадолго задумался, прикидывая, что ещё он может о себе рассказать важного или интересного для мисс Раду, но в голову, как назло, ничего не приходило. — Про мой факультет и моё обучение в Хогвартсе вы знаете. После школы я пошёл учиться и работать в министерство, — Джек много отдавал времени учёбе и сразу начал работать. Учитывая, что говорить о последнем он практически не мог, рассказывать было, в общем, нечего.
— В-вы спрашивали, связана ли моя работа со временем? Это не с-совсем так, — Джек немного неуверенно кивнул. Его работа в какой-то мере и правда была связана со временем — с хроноворотом, который позволял ему возвращаться в прошлое, чтобы исправлять ошибки. Причем, как правило, не свои. Неуверенность, отчетливо обозначившаяся в голосе Джека, появилась там из-за чувства неловкости. Его нельзя было назвать знатоком человеческих натур, в особенности, если речь идёт о натурах женских и прекрасных, но каким-то подсознательным образом он чувствовал, что тема его деятельности в школе волшебства Хогвартс до сих пор была довольно актуальна для мисс Раду. В то же время сам Сандер очень не хотел о ней говорить. Он инстинктивно не любил разговоры о работе.
— Дело в том, м-мисс Раду, что я невыразимец, — на одном выдохе произнёс волшебник, — и нахожусь в Хогвартсе по рабочим нуждам, о которых, соответственно, не могу говорить. Весь преподавательский знает о м-моей деятельности, поэтому я и пос-советовал вам спросить об этом с-своего п-профессора.

Отредактировано Jack S. Sander (2014-04-04 08:35:40)

Разговор не клеился. Конечно, это можно было отнести к нелепой встрече, к неудачному внешнему виду, к плохо выбранному кафе, в конце концов. Причин могло быть много, но, так или иначе, расслабленность, должная уже прийти, приходить не торопилась. Джек был напряжён. Ему хотелось хоть сколько-либо сгладить  негативное впечатление, которое, чтобы не говорила Айра, у неё сложилось, но с каждым его словом, жестом или действием будто бы становилось только хуже.
— Видимо, так, — со слабой улыбкой ответствовал Сандер. Возраст для него не имел никакого значения, так же как национальность, политические взгляды и многое другое. Всё это оставалось всего лишь мишурой над тем, что на самом деле составляет собой человек, но почему-то в большинстве своём люди предпочитали видеть именно мишуру.
— Л-любопытное совпадение, — улыбка Джека стала мягче. Ему приятно было осознавать, что у них обнаружилось хоть что-то общее. По тону голоса Айры Раду было сложно догадаться, насколько ей нравится этот факт, но Джек своих дедушек, пускай и почти заочно, любил, гордился родством с ними и тем, что его назвали в их честь.
— У вас никогда не возникало чувства, что это словно бы связывает с прошлым, заставляет ощущать ответственность перед предыдущими поколениями? — оживившимся тоном поинтересовался Джек.
Они выбрали один из свободных столиков и сделали заказ. Джек, скорее по привычке, взял себе сливочного пива и жаркое. Он не был голоден, но так, по крайней мере, можно вполне прилично отвлекаться на то, чтобы ковыряться в тарелке.
— С м-моим-то характером? — брови Джека приподнялись. Не столько даже от вывода мисс Раду, сколько от её противоречивости. Девушка казалось ему холодной, собранной и последовательной, но и ей, судя по всему, были свойственны двойные стандарты. Она говорила ему не делать поспешных выводов, а, тем не менее, сама давно сделала. — А-а что в-вы успели узнать о моем характере за н-наши полторы встречи? — он немного расстроился и его заикание, периодически словно пропадающее, стало заметней.
«Для девушки, которая делает мне одолжение, она слишком любопытна в том, что касается моей работой», — внутренне усмехнулся молодой волшебник. — « Учитывая её происхождение, вполне можно начать волноваться из-за природы этого интереса».
— Не нужно вопросов, — с отстраненной и вежливой улыбкой попросил Сандер. — Даже если вы догадаетесь о моей деятельности, я не буду подтверждать или опровергать ваши слова, и разговор зайдёт, в конце концов, зайдёт в тупик.
Род деятельности вынуждал Сандера быть внимательным и осторожным к тем, кто проявляет участие к его работе. Конечно, он серьёзно не задумывался об этом, но мисс Раду угадала. Сам Сандер навскидку мог прикинуть с десяток более вероятных предположений, а она ничего не знала об его взаимоотношениях с другими преподавателями, видела его всего лишь раз, но уже сделала какой-то вывод. Хуже того, вывод правильный. А это, само собой, заставляла задуматься, а не знала ли она ответа заранее.
— Некромагия... — задумчивым тоном повторил Джек. Слова о Тьме, вроде бы, сразу встали на место. — Почему вы не прошли интернатуру в Дурмстранге? Там, насколько я понимаю, вашу специализацию вполне можно развивать, а здесь, она не то, чтобы под категорическим запретом, но не одобряется, и нет ни одного человека, который бы мог направить или чему-то научить.

Отредактировано Jack S. Sander (2014-04-21 07:44:53)

Тот факт, что они беседуют вполне нормально и мисс Раду не просто принимает участие в разговоре, а поддерживает его, воодушевил волшебника.
— Нет, — Джек ответил поспешно, а потом задумался. — Н-насколько я знаю, н-нет, но не могу утверждать это со всей уверенностью, — произнёс он, пытаясь вспомнить родственников по отцу и матери. Никакие особые сходства в голову ему не приходили, но, стоило признать, что он не знал у всех второе имя.
— Традиции — это хорошо, — перестав ломать голову, продолжил Сандер. — Это связь поколений. Есть философская концепция, утверждающая, что человек живёт до тех пор, пока о нём помнят. В вашей семье люди могут жить вечно, — он не преувеличивал и не льстил. В какой-то мере, он действительно восхищался семьями, которые на протяжении веков чтят традиции. Будучи полукровкой, себя Джек к таким отнести не мог, хотя и в его семье были определённые порядки. К примеру, не менее чем три раза в год они собирались все вместе за одним столом: на Рождество и в дни рождения бабушек. Любые крупные события, будь то свадьба или похороны, тоже встречались полным составом. Его семью нельзя было назвать древней, но она была очень сплочённой.
— Н-не всех, — покачал головой Сандер. — Отец моей матери был военным. По окончанию срока службы, он стал работать столяром. Ему нравилось что-то делать руками, любые домашние дела он выполнял сам, не обращаясь к каким-либо мастерам. Умер он относительно недавно. Инфаркт, — волшебник ненадолго замолчал, не столько собираясь с мыслями, сколько вновь переживая давние событие. Оно не стало полной неожиданностью, но Джек предпочёл бы, чтобы дедушка прожил подольше. Он многому научил своего внука и, несмотря на строгий характер, они отлично ладили. Свою машину Джек получил именно от него.
— А Джек Сандер исчез задолго до моего рождения. Таинственная история. О нём я знаю только то, что мне рассказывали родители. Кто-то рос на сказках о героях, я — на рассказах о своём дедушке, — он улыбнулся и несколько неловко спросил. — А вы хорошо знали своих бабушек? — Джек не помнил, чтобы мисс Раду что-то подобное рассказывала, но у него создалось впечатление, что девушка не зря задала аналогичный вопрос в прошедшем времени.
Только сейчас Сандеру представилась возможность полюбоваться на наряд мисс Раду и, стоило признать, он его впечатлил. У молодого волшебника на какое-то мгновение пропал дар речи. Даже дышать, казалось, было сложно и, обомлев, Джек упустил возможность поухаживать за девушкой и помочь ей присесть. Глубокое декольте простого чёрного платья завораживало, и Сандер был благодарен подоспевшему заказу, который спас его от неминуемого позора.
«Держи себя в руках, в конце концов! Ты не мальчишка!» — Джек принял кружку со сливочным пивом и жадно из неё отпил.
— А-а я н-не милый, н-не храбрый и не от-ткрытый? — несколько натянуто, но вполне искренне рассмеялся он, надеясь, что образовавшийся на щеках румянец в неярком свете заведения будет не виден. Джек прекрасно понял девушку, не смог удержаться от шутки. — Я, п-пожалуй, ни т-то, ни другое, — улыбка Джек стала несколько шальной и весёлой, словно бы ему принесли вовсе не сливочное пиво, а самый настоящий ирландский эль. — Я с удовольствием рассказываю о с-себе, но я невыразимец. Это накладывает оп-пределённый отпечаток. Я могу говорить много, но ничего толком не сказать, а могу расск-казать всё, но не поддержу беседы о работе, и потому сойду за с-скрытного, — он несколько смущенно пожал плечами.
«Вы прекрасны», — подумал Сандер, но от этих слов краснели уши и появлялось настойчивое желание смотреть ниже линии плеч мисс Раду. К тому же, ему не хотелось, чтобы девушка подумала, будто он ценит в ней только внешность. Конечно, его внимание привлекла красота, но влюбила его таящаяся в девушке загадка.
— Н-немногое, — честно признался он. — В-вы приехали из другой страны... Вероятно, из Румынии. По крайней мере, ваш отец оттуда. Преподаёте чары. Вы  ответственны, любите всё контролировать и очень неохотно принимаете помощь, — Джек улыбнулся, намекая на шутку. — Вы очень честная. Точнее, почти болезненно прямолинейная. Иногда даже кажется, что вам нравится говорить правду, вводя окружающих в неудобное положение, но, на самом деле, вы просто говорите то, что думаете. На мой взгляд, это чудесное, хотя и неожиданное качество, — было кое-что ещё, о чём Джек пока не решился говорить.

— Да, он был маглом, — подтвердил Джек тот факт, который, как ему казалось, и не требовал особого подтверждения. Он, действительно, никогда не скрывал своего происхождения. Впрочем, он никогда и не утверждал, что гордится им. Не потому даже, что не испытывал гордости за себя или своих близких, а потому что на вопросы своего рождения люди, на самом деле, не могут влиять, их нельзя счесть своей заслугой и совершенно не имеет смысла гордиться тем, к чему не приложил руку.
— Моя мать, насколько мне известно, первая волшебница в семействе Мэнникс. Она добрая, отзывчивая, но строгая женщина, которая всё ещё тешит себя мыслью, что может направить меня на путь истинный, — на губах у Джека сама собой возникла улыбка. Он искренне любил свою матушку, нередко посвящавшую часы и дни на то, чтобы воспитать своего переросшего воспитание сына. Женщина была доброй и строгой, любящей и держащей всё семейство в узде. Тот факт, что Джек не только не одарил её внуками, но и не познакомил ни с одной своей девушкой, вводил матушку в состояние сильной досады. В такие мгновения она была невыносимой.
— Моё детство протекало как в магическом, так и в волшебном мире. Я часто гостил у бабушки, и у меня немало друзей среди маглов. С ними мы нередко играли в видео-игры. Впрочем, не только играли, — усмехнулся он, вспоминая некоторые, теперь кажущиеся забавными моменты. В детстве довольно сложно понять, почему нельзя говорить о волшебных палочках, транспортирующих каминах и совах, как способе общения. Впрочем, дети охотно верят в россказни, считая их какой-то игрой, а Джек всё же довольно быстро сообразил, что не нужно настаиваться на том, что он говорит правду.
— Хорошо, что вы не испытываете ненависти к маглам и к волшебникам, рождённым в семьях маглов, — серьёзно ответил Джек. Он бы, конечно, не был в обиде на мисс Раду, если бы дело обстояло иначе, но его бы немного опечалила такая закостенелая недальновидность красивой и, как Джек считал, очень умной молодой волшебницы.
— Прошло уже немало лет после победы над Волан-де-Мортом, когда я поступил в школу, и реальных гонений в моё время не было, но всё же присутствовали студенты, относящиеся к «грязнокровкам» с пренебрежением. Студенты из семей потомственных волшебников. — Он не обвинял и не судил. Джек достаточно ровно относился ко всем, не испытывая ни сильных обид, ни ненависти. В его возрасте ему хотелось одного — быть лучшим, и этого он добился. — А как должно происходить, по-вашему? — спросил он с интересом.
К тому времени, когда принесли их заказ, Джек чувствовал себя уже достаточно уверенно. По крайней мере, увлёкшись беседой, он почти перестал запинаться через каждое слово.
— Я шучу, — подтвердил Сандер, стараясь сохранить серьёзность. Ему попадались люди, которые были обделены чувством юмора, но они редко в этом открыто признавались. — Больше не буду, — пообещал он. Даже это, казалось бы, не самое положительное качество казалось ему очаровательным, когда дело касалось мисс Раду.
— Большинство людей, как мне кажется, не озвучивает свои мысли и уж точно не старается их озвучивать, — пожал плечами Джек. — Частично потому, что они могут быть грубыми и невежливыми, частично просто из желания скрыть. Возможно, вы не одна такая, но это качество довольно редкое, — произнёс Сандер и тут же мысленно отругал себя. Разве можно было не признавать девушку не уникальной?

— О, а вы были замужем? — Джек запнулся и нахмурился, одновременно удивлённый и раздосадованный своей яркой и потому заметной реакцией. «Она ведь такая молодая и красивая...» — хаотично думал он. — «Впрочем, то, что она красивая, скорее способствует ранней свадьбе. Хотя у аристократов вроде всё по-другому. Чёрт возьми, ничего не понимаю, но как хорошо, что она сейчас не замужем!» — придя к этой мысли, волшебник радостно заулыбался.
— Конечно, я думаю также! — заявил он, хотя не очень помнил, о чём именно они говорили.  — У мам всё достаточно просто: «Я сейчас тебя познакомлю с замечательной девушкой. Она работает бла-бла, её родители бла-бла, а сама она очень милая. Тебе понравится». И так обо всех. Все у неё милые и замечательные, но ведь сердцу не прикажешь. Разве можно вот так, договориться, решить и обречь себя на всю жизнь с человеком, который тебе, на самом деле, нисколько не близок... — Джек осёкся только сейчас понимая, что у аристократов, наверное, как раз нечто подобное в норме: родители договорились, решили, дети послушно это решение исполнили  и начали жить долго, быть может, даже счастливо, но совершенно неправильно.
«Ну... нельзя же так», — немного рассеяно подумал Джек и вздохнул. Он не понимал подобных традиций, но, пожалуй, не хотел прямо сейчас яростно выступать против них. По сути, именно из-за своей романтической натуры, именно из-за желания связать свою судьбу только и исключительно с любимой девушкой, Джек избегал случайный встреч. Бывало, что та или иная девушка нравилась ему настолько, что он пытался назначить ей свидание, но это далеко не всегда выходило или выходило, но совсем не так, как ему хотелось. Джек понимал, что выглядит жалким и это положение его нисколько не устраивало. Ему было обидно, что в большинстве случаев заикание ушло, но во время сильного волнения, которое, несомненно, возникало при знакомстве с симпатичной ему девушкой, оно возвращалось обратно. Самым нелепым и неприятным образом.
«Может, меня прокляли», — вяло подумал Джек. — «Может действительно обратиться к какому-нибудь врачу или знахарю? Осталось определиться, когда», — со времени Сандер дружил, как никто другой, но почти принципиально не тратил рабочее время на какие-то сторонние нужды. Причем, свидание с мисс Рада как-то это правило обходило, а вот поход к врачу — нет. Ему не хотелось сидеть на кресле и объяснять, как, почему и при каких обстоятельствах он заикается, а при каких — нет.
— Как так, достаточно познакомились, но не знаете? — с некоторым удивлением поинтересовался Джек. Ему вновь пришла в голову мысль, что можно было бы пригласить девушку в парк развлечений и там, мимоходом, познакомить с некоторыми элементами маггловской культуры. Если она не считает их отвратительными, то ей это вполне может показаться интересным, а само свидание будет ярче, чем нелепая попытка сводить мисс Раду в отвратительно розовое кафе.
Вспомнив об этом, волшебник слегка смутился и едва вновь не начал заикаясь объясняться, но положение спас их собственный заказ.
— Это, наверное, преждевременно, но, если в-вам захочется, я бы мог кое-что показать из игр... — залепетал Джек и сам же себя прервал. Он действительно сильно торопился. — Мне сложно поверить, что кто-то мог вас ненавидеть, — совершенно искренним тоном продолжил Джек так, словно бы предыдущего неуверенного предложения не было вовсе. Он улыбнулся и какое-то время задумчиво рассматривал свой заказ, больше размышляя над тем, хочет ли есть или нет, чем над вопросами беседы, хотя они, несомненно, были очень интересными.
— Я вас немного не понял, — наконец, произнёс он. — Вы собираетесь отрывать детей с магическими талантами от своих семей? А как же их родители? — спросил Джек с непониманием. На самом деле, он никакой особой проблемы в том, как магический мир сосуществует с миром маггловским сейчас, не видел и не понимал, зачем нужны такие радикальные меры. — Конечно, это желание лучше, чем попытка уничтожить всех магглорожденных волшебников, но вас не кажется что оно всё-таки радикально?

Отредактировано Jack S. Sander (2014-06-12 05:42:16)

— Вот как... — произнёс Джек просто для того, чтобы что-то произнести. От этой темы он чувствовал себя неловко, и холодная учтивость, с которой мисс Раду повествовала о ней, только усиливала это чувство. К нему вернулось ощущение, что он говорит не то и делает всё не так, как надо. Чтобы как-то от него избавиться, а не лепетать какие-то глупые извинения и неуместное сочувствие, Джек отдал должное горячему блюду. Как оказалось, это решением было верным, хотя, наверное, чужая смерть, пуская и случившаяся давно, не должна разжигать какой-либо аппетит.
«Я идиот», — подытожил Сандер, физически ощущая, как краснеют уши. Конечно же, мисс Раду смотрела на этот вопрос иначе, и его слова, наверняка, произвели на неё не лучшее впечатление. — «И всё же...» — молодой волшебник отложил вилку и отпил немного из кружки со сливочным вином. — «Я не думаю, что не прав».
— В этом мире может быть много священного, — тихо произнёс Сандер, — но связывать жизнь нужно только с человеком, который дорог. С тем, о котором нельзя будет потом говорить холодно и равнодушно. Именно с таким человеком нужно воспитывать детей, — закончил он и только после этого поднял прямой и упрямый взгляд на мисс Раду. — Я согласен, что семья это что-то важное и священное, поэтому в ней никогда не должно быть равнодушия. Вы понимаете меня? — спросил Джек с надеждой. Он не понимал, почему ему было так важно донести до девушки подобную мысль. Наверное, потому что сам он чистокровным волшебником не родился и у него не было никакого шанса, если его слова не найдут в мисс Раду оклика.
— Немагический Лондон совсем недалеко от магического, — заметил Сандер. — И он по-своему не менее экзотический и интересный, чем город в какой-нибудь другой стране. У него есть своё очарование, — Джек любил Лондон, ему нравились люди, населяющие его, и влажная хмурая погода. Он нередко гулял по улицам Лондона тогда, когда у него было время, заходил в местные пабы, выпивал несколько кружек простого пива, в компании людей, смотрящих какой-нибудь матч. За играми магглов Джек почти не следил, но ему вполне нравилось находиться в шумной и весёлой обстановке.
Конечно, в такое место он никогда бы не повёл девушку, но ему очень хотелось показать ей, каким может быть немагический мир. Может быть, и её он по-своему очарует. По крайней мере, глядя на лицо мисс Раду, на котором, как ему показалось, промелькнуло загадочное выражение, ему очень хотелось на это надеяться.
— Но это же неправильно, — вырвалось у Джека. — Конечно, магический мир имеет свои преимущества. По крайней мере, любому ребёнку захочется войти в него, для магглов ведь мы сказка, фантазия, нечто несбыточное. Осуществлять детские мечты - это замечательно, но отрывать детей у их родителей жестоко. По-вашему, ребёнку будет лучше в каком-нибудь интернате при школе, а не с любящими родителями? Зачем это нужно? Что такого в магах, чтобы оно сильно отличали их от магглов?

Джек кивнул. Конечно, он в той или иной мере думал о детях. Эти мысли не были связаны с желанием передать кому-то свою фамилию, свой опыт или свои деньги. Он мечтал о семье, своей собственной семье, которая будет состоять из любимой девушки и, конечно, детей. В этом желании не было ничего удивительного — каждый порой задумывается о детях и о семье, — поэтому удивления мисс Раду показалось ему несколько странным.
— А вы нет? — спросил он, прежде чем понял, что его вопрос нетактичный и неудобный. — Я не думаю, что есть что-то более страшное, чем равнодушие, — признался Джек тихим голосом. «Возможно, это дано понять только предмету равнодушия». Он уже не стал настаивать на своём мнение и разъяснять, но, тем не менее, почувствовал огорчение. Чувство, что он навязчиво лезет не в своё дело, когда ему довольно чётко указывают на это, не оставляло его. И хотя Джек вполне умело его игнорировал, даже он пришёл к мысли, что свидание, возможно, не такая уж хорошая идея. Если мисс Раду хотела отвратить его от подобных размышлений, то ей это почти удалось.
«Наверное, я просто не умею симпатизировать тем, кому мог бы понравиться», — всё с той же лёгкой горечью подумал Джек, который не терял ещё надежды, но чувствовал, что свидание, о котором он так долго мечтал, в конце концов, оказалось далеко неидеальным. Он не мог развлечь девушку, которая ему нравилась. Не мог сделать разговор для неё приятным. Джек не винил в этом Айру, сделавшую ему подобное одолжение, но буквально кожей чувствовал её неприятие.
«Она просто оказалась слишком хорошо воспитанной, а ты — натуральный кретин», — подытожил он.
— Я рад, что вы пересмотрели свою точку зрения, мисс Раду, — слабо улыбнулся Джек. Он, действительно, был искренне рад тому, что Айра решила следовать чувствам, а не долгу. — Обязательно побывайте. Он очень красив и совсем другой, — улыбка Джека стала шире и мягче — ему нравился этот город так сильно, что он почти заскучал без него. В Хогвартсе, формально, он не должен был покидать объект слежки, и хотя Джек обошёл это правило ради свидание в близлежащей деревушке, уезжать надолго ему казалось неправильно. Есть вещи, которые нельзя исправить и маховиком времени. Это Джек понимал.
— Это бесчеловечно, мисс Раду. Я бы с удовольствием согласился с вами, если бы речь зашла о реальных сиротах, но, по-вашему, выходит, что ребенок должен оставаться сиротой при живых родителях, — он покачал головой и нахмурился. — Простите меня за то, что я сейчас скажу, но ваше исключительное неприятие любви в данном случае недопустимо. Неужели вы не любите своих родителей? Если всё любите, то почему не допускаете аналогичных чувств у других? Вы не относитесь к юным волшебникам, как к живым и чувствующим людям. Для вас они сродни животным, которых надо вовремя обучить правильному поведению. Только представьте, если бы вас заставили бросить семью, дом, близких ради чего-то, что вы, в силу юного возраста, даже осознать не можете. Разве вам не хотелось бы сделать сознательный выбор?

— Вы как ребёнок, честное слово! — вырвалось у Джека. Он вздохнул и отпустил руку мисс Раду, которую схватил в тот момент, когда думал, что всё кончено: сейчас она уйдёт и больше никогда не заговорит с ним. Пожалуй, именно этого Джек боялся больше всего. Не проваленного свидания, а разрушенного раз и навсегда шанса на общение.
— Извините, пожалуйста, — произнёс он тише и спокойней, сцепляя собственные руки в замок. — Не я завёл эту тему и единственная моя вина заключается в том, что я честно выразил свою точку зрения, а она не совпала с вашей. Не могу сказать, что постараюсь так больше не делать, но я не считаю, что я сделал что-то неправильное или страшное. Почему люди не могут общаться даже с учётом различий во мнениях? — невинным тоном поинтересовался Сандер. Ему это было действительно не понятно. Они не на войне и вопросы, которые они обсуждали, были чисто-гипотетическими. Джек мог бы изобразить согласие, мог бы даже придумать доводы для той точки зрения, в которую верила мисс Раду. Но разве это честно? Разве нужно обманывать вот так запросто, на данном этапе общения? Да и для чего? Ему приходилось нередко врать по рабочим нуждам, и он старался не практиковать это в своё личное время. В конце концов, как гласила его школьная характеристика, «Джек Сандер - умный и честный юноша».
«И большой дурак», — вздохнул невыразимец. Как казалось, умные и честные были сейчас не в почёте. Впрочем, конечно, могло оказаться, что это не так. Ему бы очень хотелось верить, что просто так совпала, что у них нет темы разговора, которая бы не подчёркивала бы их различия, которая бы дала возможность найти что-то общее и уверенно вести разговор. Хотя Джек знал, что основную неуверенность испытывает он и именно из-за него разговор не клеиться, потому что, стушевавшись, он не сразу находит, что сказать, тем не менее, ему показалось, что и мисс Раду испытывает схожие чувства.
— Ладно, пускай я окажусь не прав, — Джек улыбнулся. Подобное его не пугало, потому что никакой принципиальности в этом вопросе он не имел. По правде, для него было мало сколько-либо принципиальных вопросов. — Но и вы не правы, хотя бы в том, что считаете, будто одного неудачного разговора достаточно, чтобы разрушать моё убеждение, будто вы самая умная и самая красивая девушка из тех, которых я когда-либо видел. Поверьте, я довольно упрям.
Собственные слова показались Джеку очень дерзкими и он вновь почувствовал волну смущения. Весь вечер он испытывал невероятное желание пялиться на девушку, а не придумывать темы для разговора, которые всё равно ему не удавались. В итоге, большую часть их беседы Джек провёл, уставившись в тарелку. Частично из-за неловкости, но было у этого поведения и иная причина: мысли Джека сильно путались, стоило его взгляда опуститься ниже лица мисс Раду, он испытывал смесь робости и мыслей, крайне далеких невинных. В итоге подобного раздрая он чувствовал себя трижды глупым мальчишкой.
— Вы говорили о лошадях, — проглотив комок в горле, проговорил Сандер. — Вы были на лондонском ипподроме? Вам понравилось?

— Вы мне интересны, — ответил Джек, слегка пожав плечами. Резкая реакция мисс Раду довольно удивила его, но не показалась неприемлемой или отвратительной. Несмотря на то, что девушка, сознательно или нет, искажала его слова, наделяя их негативным смыслом, это не вызывало отрицательных чувств. Наоборот, успокоившись и решив, что реакция мисс Раду связана с тем, что он как-то задел её или обидел своими словами, Джек испытал странное удовлетворение. Нет, он не радовался тому, что обидел девушку, но уже то, что она не была абсолютно равнодушна к его мнению, давало определённые надежды.
Девушка, которая пошла с ним на свидание только потому, что хотела доказать ему, что «тёмная» и к ней не стоит испытывать какие-либо романтические чувства, вдруг неожиданно резко отреагировала на его слова. Казалось, что ледяной кокон, в котором пряталась мисс Раду, треснул и позволил вырваться чувствам большим, чем равнодушное спокойствие. Джек мог сильно ошибаться, но в глубине этой девушки ему виделось одиночество. Она, очевидно, отталкивала от себя многих людей и всё же испытывала определённую потребность и тягу к общению. Эта противоречивость её натуры делало мисс Раду более чем человечной — маленькой, ранимой, той, кого можно и нужно защищать.
«Если я выскажу эти мысли вслух, она превратит меня в жабу», — подумал Сандер и едва сдержал улыбку. Ему хотелось обнять мисс Раду, как-то её успокоиться, заверить, что ничего страшного не произошло, но, даже плохо разбираясь в женских натурах, он вполне мог предположить резкую реакцию, как на его стремления, так и на чувства.
— Любой человек состоит не из одной черты характера, не из одного поступка или мнения. Идеального человека просто-напросто не существует. К тому же, — он всё же робко улыбнулся, — я никогда не говорил, что вы бесчеловечны, — Джек понимал, что, вероятнее всего, зря продолжает эту тему, но ему не хотелось, чтобы между ними осталось непонимание. Даже если эта встреча будет единственной, в конце концов, мисс Раду приняла его приглашение и ему стоит довольствоваться уже этим.
— Как упрямец, — мягко поправил её Сандер. Ему не хотелось сейчас искать какие-то поводы для разделений, будь то эмоциональность или факультет, к которому мисс Раду вряд ли могла принадлежать. — Вы правы в том, что я слишком эмоционально высказался по поводу вашей позиции. Если можете, простите меня и за это, и за желание объясниться, — сам не замечая того, Джек перестал запинаться. Он смотрел на сидевшую перед ним девушку прямо и почти не испытывал смущения от её присутствия. Волнительно тепло, растекающееся по телу каждый раз, когда его взгляд, сталкивался в её глазами, спускался к её губам или скользил по плечам, в конце концов, перестало доставлять неудобство. В какой-то мере, вспышка мисс Раду позволила ему расслабиться. Он посчитал, что самое худшее, что могло произойти на этом свидании, уже произошло и больше бояться нечего.
— С большим количеством людей общаться достаточно трудно, — заметил Сандер, который, к своему сожалению, не испытывал особой любви к ипподрому и скачкам, поэтому, разумеется, не знал, где это место. — Вам нравятся лошади? — спросил он. Вопрос показался ему вполне разумным и нейтральным. Зачем ещё девушке посещать пригородный ипподром? — Или, неужели, вы азартны? — подобное предположение вызвало у Сандера улыбку. Представить, как разрумянившаяся девушка сжимает в руках квиток с собственной ставкой и внимательно следит за своим фаворитом, было просто невозможно.

Джек так обрадовался решению мисс Раду, что не сразу нашёлся, что на него ответить, поэтому просто благодарно улыбнулся и кивнул. В этот момент, к нему в голову пришла забавная идея, что ему так и следует почаще так улыбаться и молча кивать. Это бы, с одной стороны, позволило бы ему любоваться точёной фигуркой мисс Раду и её прекрасным, но слишком серьёзным лицом, а, с другой, он бы не говорил всяких глупости и ничего бы не испортил.
Подобные мысли, впрочем, в голове Джека не задерживались. Несмотря на явную неуверенность в себе, которую он испытывал при виде симпатичных ему девушек, в целом, нельзя было сказать, что Джек — слабохарактерная мямля. Застенчивый и беззлобный, он не умел ни подолгу на кого-то обижаться, ни держать какие-то негативные мысли. Джек всегда был настроен или искать решение — какой-то выход из положения, — или просто не волноваться. Всегда, кроме случаев, когда он общался с симпатичной ему девушкой.
«Может, меня просто прокляли», — не в тему подумал Сандер и едва не задал этот вопрос вслух. Представив при этом реакцию мисс Раду, он вовремя прикусил себе язык и, вместо этого, продолжил разговор, который, наконец, вошёл в более мирное русло. — «По крайней мере, пока».
— Вполне, — не совсем определённо ответил Джек. — На самом деле, мне больше нравится общаться с книгами или с историями. Впрочем, может, я просто себя в этом убедил. Кто знает? В любом случае, люди порой хранят в себе больше чем отдельная книга, история или песня. Просто это не всегда удаётся понять сразу. Как я говорил, общение с людьми может быть утомительным, но мне, скорее, оно нравится.
Он хотел добавить, что очень рад попасть в школу с этим, одновременно, до дурацкого странным и опасным заданием, но решил, что это не лучшая идея — мисс Раду опять могла на него разозлиться из-за того, что он не может говорить о задании. По этой же причине, Джек не стал спрашивать девушку, нравится ли ему общение с другими людьми. Тут всё казалось вполне определённо.
«Она похожа на героиню сказки», — мысленно усмехнулся Сандер. Он никогда бы не подумал, что для волшебников лошадь более редкое существо, чем фестрал, но тут, видимо, дело было в том, что Джек изначально жил, скорее, на стыке двух миров. В любом случае, расспрашивать подробней волшебник не рискнул, и едва не поперхнулся пивом, когда услышал вопрос девушки.
— О чём? — переспросил он, слегка заикнувшись, но теперь, скорее, от удивления. — Ипподром — место для проведения скачек. Там, насколько я знаю, принято делать денежные ставки на фаворита-победителя.

Почему-то Джеку всё меньше и меньше нравились эти факультетские разговоры. Он уже как-то спорил на тему Распределительной Шляпы, и спорил с жаром, остро, доказываю то, в чём сейчас сомневался. Ему казалось, что основатели школы придумали распределение, чтобы позволить детям расти в удобной для них атмосфере, раскрыть свои таланты, приобрести друзей. Так оно, пожалуй, и было, но появлялась и другая сторона: дети находили себе недругов — кого-то из неприятного им факультета. Слизеринцы взаимно не любили гриффиндорцев, и те, и другие считали заносчивыми учеников Рейвенкло, а выходцев их Хафлпаффа — глупыми и бездарными.
Стереотипам, рожденным Распределительной Шляпой, не мешали ни достижения учеников, ни факультетская дружба. Отчего-то ни смелость слизеринца, ни трусость гриффиндорца не меняли мнения о факультете, в целом. Наверное, это и правильно. В конце концов, не шляпа и не факультет определяет человека, а то, какой он сам по себе – плохой или хороший, добрый или злой, смелый или всё-таки трусливый.
Джек сам в себе не всегда находил должной для гриффиндорца смелости. В особенности, страшно и неловко ему становилось перед девушками, которые ему нравились.
— Почему же сразу стереотипно? — осторожно поинтересовался Джек, которому очень не хотелось больше ссориться. — Хотя нет, не объясняйте, я понял. Рейвенкловцы любят книги. Их влечёт к себе знание в чистом виде. Интересный факультет, — произнёс он и мысленно добавил: «Но не всегда приятный». Конечно, он не имел в виду мисс Раду, но выходцы из Рейвенкло очень часто, в гонке за какими-то своими целями, не видят окружающих их людей. Разумеется, не все и не всегда.
— Нет ничего плохого в том, чтобы быть избирательным в общении, — подумав, произнёс Джек, и думал он только для того, чтобы его слова не воспринялись как-то... не так. В конце концов, избирательность — не самая плохая черта. Он и сам не водит дружбы со всеми подряд, хотя, впрочем, несмотря на застенчивость, не испытывает проблем с общением. Ему одинаково легко, как с учениками, так и с преподавателями. Любому он вежливо улыбнётся и для каждого найдёт подходящую шутку. Только вот с любовью никак не ладится.
— Да-да, конечно, — Джек стремительно поднялся, едва не опрокинув стул и не сбив со стола приборы. Он позвал девушку, чтобы так могла его рассчитать, и помог мисс Раду одеться, едва не забыв, при этом, как дышать. — В-вам нравится местная традиция распределять по факультетам согласно стремлениям и характеру? — запнувшись, спросил он уже на улице. Тема, может, была не самой подходящей, но не спрашивать же о том, понравилось ли девушке свидание?! Оно было ужасным, и Джек это прекрасно знал. А о таинственном друге Сандер пока, кажется, ничего не хотел знать. Даже если представить, что у него были хоть какие-то основания спрашивать у мисс Раду, кто это.

Отредактировано Jack S. Sander (2014-12-09 15:19:36)