Когда наследник рода Ру только собирался отправиться в Хогвартс, он объяснял это как минимум тем, что ему чисто физически необходимо найти невесту. И лучше всего не тратить столько времени, сколько потратил отец. Мало того, у Мишеля не было сестры, чтобы воспользоваться возможностью и жениться на ней, если он не найдет подходящую девушку в Британии. Вот только был один важный для самого Амона факт, что ехал в Хогвартс он далеко не за невестой. Он ехал посмотреть, что там и как, как учатся другие, что там происходит. Возможно, найти себе дополнительные связи, которые пригодятся. О девушках он думал в самую последнюю очередь, потому что искренне верил в то что найти подходящую девушку будет крайне нелегко. Если вообще реально.
Тем более, что костью в горле встала проблема чувств. Мишель влюбился. Влюбился и в какой-то момент это понял. Более неудачно влюбиться было невозможно. Человек, удостоившийся такой чести, попросту не способен был ответить на чувства юноши. Да и более невозможной партии придумать было, наверное, нельзя. Ру, как мог, скрывал собственные эмоции что рядом с этим человеком, что вдалеке от него. Иногда, правда, его накрывало с головой, но в такие моменты он обычно оставался один, потому что очень хорошо чувствовал, когда надо было уединиться.
В любом случае, идея такой влюбленности была очень и очень плохая, и Амон решил, что надо как-то от нее избавляться. И он решил заняться поисками девушки. Присматриваться, пробовать, узнавать. Нет, конечно, он не планировал, что первая же девушка, на которую он обратит внимание, будет той самой.
"Что-то я много об этом думаю," - текли мысли в голове Амона, пока он шел по коридору, скрывая в складках мантии небольшую черную коробочку, декорированную зеленой лентой, - "прямо как будто от того, что я сейчас сделаю, будет зависеть чуть ли не моя жизнь. Глупо все это. Это ведь всего лишь мелкий ничего не значащий подарок. Насколько я знаю, даже здесь, в этой странной стране она совершенно не символична. А если так, то можно не беспокоиться. Подарок недорогой. Кажется..."
Забавно было ощущать сомнения где-то внутри себя. Забавно было напоминать себе причину, по которой он вообще собрался это делать. И сейчас основная задача его была в том, чтобы подарить и не сделать из этого какое-нибудь представление. Так что ни о каких гостиных речь идти не могла, а вызывать Гвендолин в какой-нибудь пустой кабинет - это еще более компрометирующее и его, и девушку действие.
И потому Ру решил просто по случаю, увидев девушку в пустом коридоре, остановить ее, подарить и пойти дальше. Все ведь просто, не так ли? Ну да... просто...
Сет, как обычно, трусил следом за хозяином, уверенно, но с периодической регулярностью поджимая под пузо хвост.
Сегодня Амону повезло. Он заметил Гвендолин, когда она шла по коридору. Юноша ускорил шаг и негромко, чтобы не на весь коридор, но все-таки относительно слышно было, позвал:
- Гвендолин, - убедившись, что она услышала, он добавил, - отвлеку буквально минут на пять.
Он повернул голову, оглядываясь, но вокруг более никого не было, все разбрелись перед ужином. Так что можно было не беспокоиться, что в этот конкретный коридор прямо сейчас кто-то заглянет.

Мишель Ру слишком хорошо понимает все особенности своего положения, которые может не отметить разве что только несведущий в деле чистокровных семей. Настоящих чистокровных, а не таких, типа Поттеров, которые только-только становятся на путь чистокровности, имея в запасе только третье волшебное колено. Этого, конечно, мало, чтобы быть истинным чистокровным. Но не в этом дело. Дело в том, что чистокровность в волшебном мире - это как состояние и известность в маггловском. Ты, как бы ты ни хотел, так или иначе на виду. Тем более, если ты деятель. И еще больше, если ты ребенок деятелей. Ты являешься основной их слабостью и основой их силы. И если ты оступишься, всегда найдется тот, кто воспользуется этим.
Здесь, в Британии, с этим было проще. Здесь семья Ру была на слуху только в Высших Кругах. Для студентов Хогвартса Мишель был обычным шестикурсником, который слишком много о себе думает. Это было нормально и, в каком-то смысле, удобно, потому как не было необходимости постоянно держать лицо, хоть это и получалось у Амона чисто рефлекторно.
И все же даже в таких ситуациях плохо обзаводиться парой лишних хвостов в виде ненужных никому слухов.
Мишель преодолел оставшееся до Гвендолин расстояние молча, не считая необходимым начинать разговор в нескольких метрах от человека. Он был совершенно спокоен и лицо его не выражало ни сомнений, что только что царили в его голове, ни уверенности, что он все делает правильно. Как вообще можно считать, что ты делаешь что-либо правильно, когда толком не можешь представить, что же из этого всего - правильно. Если никогда раньше не занимался ничем подобным.
- Я хотел бы подарить тебе кое-что, - без всяких предисловий произнес Ру, глядя в глаза девушке.
Он не умел и не очень хотел уметь ухаживать, хоть сейчас это ему бы и пригодилось, но все же... что он мог сейчас сделать? Внезапно превратиться в Дон Жуана или Казанову? Глупо было бы, в самом деле Не умеешь, что называется, не берись. Но здесь и сейчас собственные действия казались Амону важными.
- Безделушка, - заметил Мишель, доставая из складок мантии небольшую коробочку, которую держал там, пока шел на встречу с Нотт, - но очень удобная. Думаю, тебе пригодится.
В голосе Ру не было пренебрежения или чего-то еще. Правда, сейчас ему отчего-то показалось, что он поторопился, что это странно - дарить подарки после одной ничего не значащей беседы. Но... есть один очень и очень удобный момент: Мишель Амон Ру - представитель древнейшей египетской волшебной фамилии, один из самых богатых наследников и вообще крайне своеобразный юноша. Так что любое его действие могло быть расценено как обыкновенная прихоть заинтересованного в основном только в себе человека. Если не считать небольших нюансов его общения с некоторыми людьми, так оно и было.
Сет уселся рядом с хозяином сразу, как только тот остановился. Ему ни к чему было следить за хозяйскими действиями или за тем, как реагирует Нотт. Хозяин ей доверял, и собаке было этого вполне достаточно.
А в коробочке, которая была совсем-совсем небольшой, лежала янтарная статуэтка взлетающего скарабея. Передние лапки его уже оторвались от земли, перьевые крылья из лазурита расправлены и образовывали  вертикальный полукруг. Для семьи Ру это была довольно дешевая вещь, которую они действительно могли подарить кому-нибудь просто так, внезапно решив, что им пригодится. Конечно, это была не просто статуэтка. Но она не оживала и не ползала. Вряд ли девушке понравился бы оживающий жук, будь он хоть десять раз священен в Египте.

Он не отводил взгляда. По сути, эта их встреча здесь и сейчас не продлится дольше еще двух-трех минут. Они пролетят быстро и практически незаметно. Мишель привык рассчитывать подобные моменты с вариативностью в половину минуты, потому что они не должны занимать больше определенного времени. Любое твое действие должно иметь смысл, и должно как-то оправдывать потраченное на него время. По крайней мере, насколько это возможно. И если ты потратил больше времени, это должно обуславливаться человеческим фактором. Например, чувством. Это хорошо и удобно, по сути - иметь какие-либо чувства, чтобы оправдывать замешательство.
Однако Мишель Амон Ру не имел на данный момент возможностей к подобным оправданиям. О каких чувствах может идти речь, если сейчас он стоит перед девушкой, с которой до того разговора десять дней назад у него вообще были исключительно клубно-деловые отношения? Ни о каких. Хотя он, безусловно, симпатизировал Гвен. Она оказалась одним из двух волшебников-сверстников, которые оправдывали свое чистокровное происхождение. Правда, на других Мишель вообще особенно не обращал своего внимания - они попросту не были ему интересны, потому что он не видел от них совершенно никакой пользы, да и необходимости в общении с ними не ощущал.
А здесь и сейчас... он передал Гвендолин коробочку со скарабеем и спокойно, с едва затаенным интересом наблюдал за реакцией. По сути он понимал, что дарит сущую безделицу, и она вряд ли сильно девушку заинтересует. С другой стороны, если Гвен или ее родители не общались до того с египетскими магами, то вряд ли у них могли быть такие вещи. Ну, хотя бы по дизайну.
Он заметил, как она на пару секунд замерла, и это заставило его улыбнуться. Это значило, что насекомое в коробочке впечатлило. А тот факт, что она коробочку не вернула, давал понять, что впечатлило не негативно.
- В моей семье не принято обязательно приурочивать подарки к каким-то датам, - легко произнес Мишель, наблюдая за девушкой, - это подставка для палочки. Ее придумал в свое время один из египетских чистокровных волшебников, который обратил внимание на то, что палочка словно разряжается после ночи. Оказалось, ее воруют слуги. Слуги были наказаны, а палочка теперь на ночь укладывалась на такую подставку. Когда палочка касается головы жука, крылья смыкаются, и взять палочку может только хозяин.
Амон хорошо понимал, что он не мастер рассказывать истории, тем более, когда они не то, чтобы сильно нужны. Но отчего-то очень хотелось поделиться. А раз хотелось, так почему бы и нет?
Юноша не стал рассказывать еще и о другой особенности этой статуэтки, потому как решил, что оно не очень нужно. Тем более, что Гвендолин, если воспользуется его подарком, поймет это сама, когда возьмет в руки палочку утром.

Мишель будто прочитал ее мысли о том, что подарки без повода более приятны и сильнее радуют, поскольку заметил, что в его семье и вовсе не принято приурочивать подарки к каким-либо датам.
«Подставка, значит…» - вовсе не разочарованно, а скорее заинтересованно подумала Нотт, глядя на скарабея на своей ладони, и слушая то, что рассказывал ей Ру. Гвен всегда считала, что те вещи, историей создания которых тянет поделиться, наполнены особым смыслом. Во всяком случае для тех, кто их преподносит. Что-то вроде предисловия к тому, что будет с ними происходить в дальнейшем. Она не была уверена, что Мишелю тоже могли прийти в голову подобные мысли. Но было приятно предполагать, что в «безделушку», как он сам выразился, парень вложил куда больше смысла, нежели хотел показать.
- И правда, это очень удобно. – улыбнувшись уголками губ, сказала слизеринка.
«Странный момент. Мы ведь почти не общались раньше. Почему?» - Гвендолин задала себе этот вопрос, но сформулировать ответ на него так и не успела.
Ее отвлекли приближающиеся шаги. Повернувшись, она увидела мистера Глисона… Правда, имени его вспомнить никак не могла. С тех пор, как девушка его видела, прошло достаточно времени. Ей очень не понравилось, что остановился мужчина прямо рядом с ними.
«Как же его зовут?..» - сам факт его присутствия заставил девушку ощутить неприятное предчувствие. Раз он здесь, значит, что-то случилось.  Она не понимала, почему сейчас для нее внезапно стало так важно вспомнить имя. Вероятно, дело было в том, что это помогало не растеряться, не потерять способность к здравомыслию даже после того, что он может сказать. А когда заговорил, Гвендолин медленно перевела взгляд на Мишеля.
«Райан.» - выдало сознание запоздало, а в это время, в мыслях будто эхом отозвались слова следователя: «В убийстве…».
Скарабей был машинально, очень медленно убран в коробку, а коробка отправилась в карман мантии. При этом, взгляд с Мишеля она не сводила. Ей нужно было видеть, как он отреагирует, что скажет. Ей нужно было понять для себя, виновен ли он, а уже потом…
«А что потом?» – сердце билось ровно, четко, но удары отдавались эхом в висках.
Вопрос был риторическим. Гвендолин всегда считала действующую систему правосудия слишком поспешной.
Гвен практически не знала Мишеля. А из того, что знала, не могла делать слишком смелых выводов о способности и не способности убить. А вот реакция на обвинение могла выдать виновность, или непричастность. Главное было, внимательно смотреть, и не пропустить.
«И если у меня будут сомнения, я перерою весь Хогвартс, но найду доказательства того, что это не он.» - глаза несколько фанатично блеснули.