Знаете, что такое балкон в гостиной Слизерина? Если кто не помнит, то стоит отметить, что гостиная находится в подвалах. И если вы никогда не были в зеленой гостиной, то вы и представить себе не сможете, какое великолепие открывается, если выйти на балкон. Да-да, даже в подвалах может быть балкон.
Балкон в гостиной Слизерина выходит прямо в озера и отделен от него особенным магическим барьером. Там всегда прохладно, иногда слышен звук журчания воды или падающих капель, что у некоторых новичков вызывает приступ панического страха. Еще бы! Представьте, что выходите вы "воздухом подышать", а над вами разворачивается водная бездна. А в этой бездне плавают рыбки, растут водоросли... и иногда, как рассказывал в свое время своему другу Скорпиус, "периодически какая-нибудь тварь КААААК выплывет и долбанет в окно. Поэтому слизеринцы НИКОГДА не плавают в озере, но никого не предупреждают".
Мишель знал об этом балконе больше, чем видел сам. Времени на то, чтобы прохлаждаться там, у него банально не было. Но иногда он подумывал о том, что надо будет, когда разберется с аквариумом, попробовать творить пламя прямо в озере через магическую преграду. Правда, это даже ему казалось чем-то жутко сложным и с трудом выполнимым, однако не мешало думать о том, что однажды у юного египетского волшебника это получится. Должно получиться. Иначе и быть просто не может.
Что же касается самой гостиной конкретно в этот день и час... она буквально полнилась народом, большинство которых уже успело поздравить именинника с его знаменательным событием. Все-таки совершеннолетие бывает только раз в году. Это особенный день. По-настоящему особенный. Мишель же сообщил своему другу, что свой подарок он преподнесет Скорпиусу на следующее утро, потому как посчитал (ай-яй-яй, как нехорошо, но что ж поделать), что подарок затеряется в том обилии подарков, что Малфой получит во время празднования.
И сам праздник жизни Ру интересовал слабо. Его дни рождения проходили совершенно иначе, и к подобным праздникам он просто не привык. Однако кое-что не укрылось от цепкого взора юного слизеринца. А именно момент, когда Гвендолин Нотт в одиночестве вышла на балкон, вдохнуть прохладного воздуха. И надо же было такому случиться, что Поттер, способный, казалось, всюду за ней увиваться, не заметил этого до того, как Ру кивнул одной из слизеринок-шестикурсниц, присутствовавших на дне рождения в роли приятного дополнения, и та отправилась "отвлекать" Альбуса от старосты. Мишелю вообще казалось, что излишнее чье-то внимание скорее может раздражать. А уж этот... с хорьком...
И Мишель, заметив, что маневр с отвлечением Поттера удался, под предлогом дать возможность собаке немного выдохнуть - а то Сет начал постепенно терять голову от обилия людей и запахов. Никому, понятное дело, он не собирался говорить и этой причины, тем более что всем было сейчас совсем не до него.
Выскользнув через пару минут на балкон, Мишель оперся о перила и посмотрел вверх, на нависшую над ними толщу воды.
- Я нарушу твое уединение, - проговорил он, пока не глядя на девушку, - надеюсь, ты не против?
Сет выскочил на балкон следом за хозяином и привычно сел, прижавшись к его ноге.

Мишель прекрасно чувствовал этот взгляд. Было бы странно, если бы не чувствовал. Все-таки взор, которым одарила юношу Гвендолин, был как раз из тех, которые чувствуешь кожей, которые рассчитаны на то, чтобы их чувствовали. И только самые толстокожие и нечувствительные не замечают, когда на них смотрят так. В общем, это было логично. Они никогда не разговаривали просто так. Ру вообще редко разговаривал с кем-то абстрактно, без темы. Если и разговаривал, то чаще всего с какой-то определенной целью. Да-да, даже праздный разговор с однокурсником был для Ру куда большим: иногда он искал ответов на скрытые вопросы, добивался доверия и расположения, аккуратно выводил человека на нужные ему откровенности и заставлял поддаваться легкой форме манипулирования. Как, например, с той слизеринкой, что сейчас занималась отвлечением Альбуса. Он вряд ли заметит подвох, потому как слизеринка искренне верила в то, что это вообще ее идея, и она сама хочет узнать Поттера чуть-чуть поближе. Это было не так, куда больше она хотела узнать поближе Ру, но тот не имел никакого желания ей это позволять.
И вот сейчас он снова вышел для, казалось бы, праздного разговора ни о чем. Но на этот раз ни о каких манипуляциях речи идти не могло. Сейчас ему нужно было поговорить по другим причинам.
- Это так интересно, - проговорил он, наблюдая за тем, как мимо проплывает тень какой-то крупной рыбы, - я живу далеко от воды, в пустыне. У нас нет такого количества. И это так... необычно. Что ты почувствовала, когда первый раз вышла на этот балкон? Ты ведь с первого курса учишься здесь? Тогда это было, наверное, еще более впечатляюще.
Только после этих слов он повернул голову и посмотрел на девушку. Во взгляде Мишеля на этот раз не было ничего особенного. Правда, и пустоты тоже не было. Вот уж чему он никогда не позволит проявиться в себе. Юноша посмотрел на Гвен и улыбнулся. Скорее всего такой улыбки у него она никогда не видела. На занятиях в клубе его улыбка всегда была какой-то издевательски-снисходительной, а сейчас это была просто улыбка, которая не несла в себе практически никакой смысловой нагрузки кроме той, что Амон улыбается.
Правда, через пару мгновений он снова посмотрел на толщу воды, обратив внимание на все ту же тень рыбы, на которую сейчас очень тихо рычал, прижав уши, Сет. Для собаки это место было с одной стороны очень притягательным, потому что здесь была приятная прохлада, а с другой стороны отталкивающим, потому что с таким количеством воды над головой пес еще никогда не сталкивался, а уж наличие там каких-то тварей и рыбы вообще вызывали в звере и ужас, и интерес. Пока Ру был в гостиной и отпускал от себя собаку, Сет постоянно заглядывал на балкон, если тот был открыт, и сидел, глядя в темноту и рыча каким-нибудь глазам, которые он там видел.
- Я даже подумал, что надо что-то подобное сделать дома... только с песком. Должно выйти красиво, - добавил Ру, сощурившись и приглядываясь все к той же тени. Он иногда думал о том, что какая-нибудь рыба окажется русалкой. Там же водятся русалки?

Мишель не умел говорить о погоде. Даже разговоры, заведенные как бы "просто так", редко касались того, что юношу не интересовало вовсе. В самом деле, зачем говорить человеку, что на улице удивительно приятно, если он и сам об этом знает? А вот поговорить о впечатлениях и чувствах, касающихся того, что они видели или видят прямо сейчас. Как, например, вот этот барьер.
- Песок, на самом деле, не однотонный сам по себе, - произнес Мишель, глядя в толщу воды, но особенно не приглядываясь к теням, что проплывали где-то в глубине, - если разделить его частицы по цветам, получится удивительный рисунок. На самом деле, там есть и красный, и зеленый. И даже немного фиолетового. Тебе вот, какой цвет больше нравится? Какой бы ты выбрала для оформления зала с таким вот сводом, но только песчаным?
Он говорил легко. Могло, наверное, даже показаться, что Мишель способен быть нормальным человеком, а не чистокровным снобом из очень древней семьи, который относится ко всем так, словно они не просто из низших слоев, а даже выбивать ковры в поместье Ру недостойны. Хотя это все же преувеличение. Амон так не считал и показывал пренебрежения куда меньше, чем мог бы. Но ведь дело было не в этом.
Собака встала, немного помялась с лапы на лапу, потом обошла хозяина и села у его ног с другой стороны, между ним и старостой Слизерина.
Но Амон не обратил на это внимания. Его зацепили следующие слова Гвендолин, и он искренне, вполне искренне, удивился. Так удивился, что даже перевел взгляд на девушку и больше его к водному барьеру не обращал. Куда интереснее был тот открытый им внезапно факт. Факт, показавшийся ему крайне важным, потому что... он слишком хорошо знал всю чистокровную братию Египта, над которыми нередко смеялись взрослые из рода Ру.
- Ты... погоди, правда? - он действительно сразу не смог поверить в то, что услышал, - уже в одиннадцать тебе не чужды были законы физики?
Он был даже не удивлен, а изумлен. Большая часть детей из волшебных семей вообще не представляет, с чем приходится иногда сталкиваться магии, какое давление она выдерживает в борьбе с силами земли. Им, многим из них, покажется вот этот водный потолок самим собой разумеющимся. И если чистокровная волшебница в одиннадцать лет оценила именно это...
Впрочем, конечно, это могло быть воспоминанием, уже несколько подкорректированным прошедшим образованием. Насколько Мишель помнил информацию по Хогвартсу, то тут преподают физику один год на каком-то курсе. Впрочем, многим этот предмет так и не дается, и они продолжают воспринимать магию и физику отдельно друг от друга. А тут было иначе. И это отчего-то показалось удивительно приятно. Сами Ру учили ребенка и маггловским наукам, потому что готовили его совершенно к другой жизни, нежели привычно большинству волшебников.
- Большая часть детей чистокровных знакомых и друзей моих родителей не представляет, насколько серьезно сопротивление, которое проявляет мир к магии, которая пытается ломать его законы, - он пояснил это просто потому, что оно как-то сорвалось само дальше.
Мишель изучал основные чистокровные роды Британии, и знал, что Нотты относятся именно к ним. И тот факт, что их наследница отличилась таким вот осознанием, не то, чтобы льстил, а скорее располагал, что было вернее и куда важнее.

После ее ответа Мишель задумался, какой бы цвет понравился ему в оформлении. И легко согласился с золотистым. Хотя ему, привыкшему к миру пустыни, самым красивым чаще всего казался другой цвет, которого, к слову, в особняке Ру было удивительно мало, потому что он не был популярен, хоть и считался одним из самых дорогих цветов. Наверное, именно поэтому он был редким гостем в их доме и был превалирующим только в одном-единственном зале поместья. Именно об этом зале подумал в этот момент юноша. И как здорово было бы оформить именно этот зал таким необычным и восхитительным сводом.
- Зеленый? А я бы выбрал белый с золотом, - он согласно кивнул, раздумывая о цветах и сводах.
Сет снова переступил передними лапами, но более ничего не выдал своего напряжения. На самом деле, он бы отсюда самостоятельно ушел вряд ли. Он ведь мог бы и подождать хозяина в гостиной, хотя... там сейчас было столько людей, что это было куда более глупой затеей, чем всматриваться в темноту вражеской территории.
То, что человек в одиннадцать лет редко понимает и знает законы физики, не было для Мишеля такой уж неожиданностью. Да, конечно, его этому начали учить с десяти, еще раньше прошлись по началу биологии, к двенадцати годам принялись включать в образование химию. Да, если бы люди видели в человеке только те знания, которые он поглощает, то время, которое он уделяет на то или иное дело... то глядя на Ру, они наверняка бы распределили его на Рейвенкло. И очень сильно ошиблись бы в своем распределении, потому что он не ужился бы с экстравагантными, иногда эксцентричными, но совершенно иными рейвенкловцами. Среди слизеринцев Мишелю было самое место. И это, благо, понимал не только он.
- Знаешь, одно это понимание уже значит очень много, - Ру редко хвалил людей, просто подмечал какие-то хорошие или плохие факты, причем не всегда их озвучивая. Но сейчас проговорить это вслух казалось ему своевременным и необходимым. Все было, как нужно. По крайней мере, он сам так считал, - я бы сказал, что магия подчиняется еще и своим законам, не отрицая простейших земных, - он следил за выражением ее лица, отметив для тебя, как потемнел ее взгляд, когда зашла речь и науке, как маггловском понятии. В каком-то смысле так можно было относительно определить ее отношение к этому, и пока что оно Амона устраивало, - да, нам не стоит отрицать очевидного, даже если оно кажется нам исключительно неволшебным, - теперь и он снова вернул свой взор к толще воды за магическим барьером, - но знаешь, иногда меня больше интересует несведущность не людей за гранью магии, а самих волшебников. Все-таки есть в этом своя ирония, когда маг удивляется телевизору или пылесосу.
Для Мишеля волшебник всегда был высшим человеком, так называемой сверхличностью. Каким простое человечество именует себя. И вот ведь забавно. И те, и другие так старательно ограничивают свои познания просто ради того, чтобы не признавать свое родство с чем-то низшим, по их мнению. Это казалось глупым и неразумным. По крайней мере, для рода Ру. И Амону, конечно, было интересно, какого мнения об этом Гвендолин. Его действительно интересовало, что она видит впереди, в перспективе. И видит ли что-то?

Чаще всего Мишель предпочитал удерживать зрительный контакт, в первый раз разговаривая с человеком. Это позволяло лучше его понимать, заглядывать глубже, а заодно одним взглядом показывать, насколько они различны, насколько далеко друг от друга они находятся, и насколько велико его превосходство над собеседником. Последнее, обычно, проявлялось как-то само по себе, вне зависимости от желания Ру.
Однако сейчас он куда больше смотрел на воду сквозь невидимый барьер. Ему казалось, что он видит рябь магической преграды, когда об нее ударяются мелкие рыбы, но, может быть, все это было всего лишь какой-то случайной иллюзией, обусловленной знанием того, что эта стена существует.
Юноша предпочитал воду собеседнице не потому, что она ему не нравилась, или он не хотел узнать ее больше, заглянуть глубже. И даже не потому, что своим снисходительным взором он мог обидеть девушку - нет. Просто он понимал еще одну простую истину: в этой школе разделение на факультет говорило о характере студента. А еще то, что он знал о Гвендолин Нотт, помогало сообразить, что взгляд насквозь, внутрь, будет обоюдным. И неизвестно, кто еще увидит больше. Одно только давало вероятность превосходства в этом: девушка не задумывалась сейчас об этом. Наверняка не задумывалась, в отличие от египетского волшебника. Правда, надо было отдать должное, женщины всегда имели куда более проницательный взгляд, нежели мужчины. Доказательством того были всегда примеры, как куда менее дальновидная мать Мишеля легко определяла настроение отца, легко выясняла, когда Мишель врет и увиливает... а ведь политиком в их семье был именно Максимилиен Ру.
Но вот мать Амона никогда не интересовалась политикой. Она была идеальной леди при умном муже.. Мальчиком Мишель всегда говорил, что его жена обязательно будет такая же, как его мать. И только потом, после разговоров с отцом, он понял, что жена не обязательно должна интересоваться только очагом. Просто таков был выбор его матери. А его собственная избранница вполне может идти с ним рука об руку в настоящей политике, в которую, как не сомневался Максимилиен, влезет его амбициозный сын.
А Гвендолин, между тем, продолжала радовать египетского мага своим мировоззрением. Мишель не был уверен, что в ее семье это так уж принято: вникать в маггловскую культуру. Насколько он знал, то британские чистокровные маги обычно максимально отрешаются от магглов. Возможно, если оставить девушку наедине с тем же пылесосом или радио, она не сразу сообразит, что именно с ним надо делать, но... она наверняка попытается понять. И это было хорошее предположение, приятное.
- Иногда мне кажется, что они как-то используют магию в своих чудесах техники, - проговорил Ру, все так же, следя за незаметным движением воды в озере, - просто не понимают, как именно. Да и маги не понимают. Мне кажется это забавным. И мне кажется, что эта ситуация и не должна меняться. Большинство волшебников не готово к тому, чтобы принять сходство магглов и магов.
Это были не совсем его слова - так всегда говорил его отец, предупреждая желания восьмилетнего Амона втолковывать сверстникам, как и зачем надо пользоваться телевизором. Он еще говорил, что не у всех есть жилье в маггловском мире.
- Ты когда-нибудь была в кинотеатре? - спросил крайне спонтанно Амон. Он-то бывал, и потому мог сказать, что некоторые вещи у магглов не то, чтобы впечатляют, но весьма занятны. А вот Гвен, вероятно, в кинотеатре не была ни разу. По крайней мере, Ру это предполагал.

- Это да, - согласился Мишель, - потому что наша магия врожденная, а их - приобретенная.
Юноше нравился разговор. Ему даже показалось, что он чем-то похож на своего Наставника. Вот вроде бы разговаривают просто, ни о чем. А на деле выходит, что половина их разговора касается политики и взглядов на жизнь. Приятно было осознавать, что уроки отца и Наставника все-таки не проходили даром. Вот только если интересов Наставника Мишель до конца не разделял, то интересы семьи его устраивали максимально. Наверное потому, что это была семья, и семья по-настоящему уникальная. Ру действительно верил, что таких, как его родители, больше не существует в мире. По крайней мере в мире, находящемся на границе двух миров. Они ведь умудрялись как-то балансировать на маггло-магической границе и при этом иметь вес и там, и там. Амон был уверен, что если бы не его семья, сам он подобного добиться не смог бы никогда. А так... у него был этот восхитительный шанс. Стать даже больше, чем чистокровным волшебником.
- В нашей семье не принято считать магглов низшей расой, - произнес Мишель, повернув, наконец, голову к девушке. Сейчас он уже готов был установить зрительный контакт. Он не стал добавлять, что восприятие магглов чем-то второсортным считается у них определенным признаком подобной же второсортности. Это было ни к чему. Кое-что за два месяца обучения в Хогвартсе Ру понял: у этих людей свои понятия о чести и гордости, и обидеть их можно гораздо легче, чем его самого. А, значит, иногда действительно надо выбирать слова. Этому, к слову, он больше научился у Минервы МакГонагалл и Скорпиуса. Директор школы просто явно пыталась сделать из него чуть более британского человека, а Скорпиус на своём примере показывал, что стоит делать, а где лучше сыграть более тонко.
- Хммм... - он задумчиво хмыкнул, когда Гвендолин попросила его описать кинотеатр. Он не был уверен в том, насколько хорошо она знакома вообще с маггловской культурой и решил объяснить на простейшем уровне, - представь себе колдографию, действие на которой длится больше полутора часов и помимо картинки сопровождается еще и всеми звуками происходящего на ней.А теперь увеличь эту колдографию до размеров... ну... стены в большом зале, расставь скамьи там на манер ступенчатого амфитеатра и сделай их раза в три удобнее. И звук идет не от самой колдографии, а так, словно все это происходит вокруг тебя. Сейчас они еще делают так, что изображение как будто иллюзией вылезает с холста. И при этом никакой магии в нашем привычном понимании. Они делают это с помощью каких-то невообразимых механизмов, устройства которых большая часть магглов даже не понимает.
Мишель ненадолго задумался, потом обернулся на дверь, ведущую в гостиную Слизерина, где развлекался народ на дне рождения их старосты, удостоверился, что никто не планируют внезапно завалиться на балкон, и вновь вернулся взглядом к Нотт, слегка наклонившись к ней и чуть более тихо, нежели говорил до того, спросил:
- Хочешь, как-нибудь свожу тебя туда? - спросил просто, по сути, - лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Вообще, конечно, Ру изначально задавал этот вопрос именно с целью предложить впоследствии поход в это чудо маггловской техники.

Сейчас взгляд Мишеля от девушки практически не отрывался. Да, безусловно, ему обычно ничего не стоило смотреть в глаза даже тому же гиппогрифу, хоть это и было не то, чтобы строго запрещено, но все же... правда, это нисколько не говорило о том, что гиппогриф к этому относится нормально и не жаждет вонзить острый клюв в нахального мальчишку. Как-то особенно с магическими существами, равно как и с обычными животными,  у Ру отношения не складывались. Только верный Сет, и сейчас сидевший около ноги хозяина, безумно любил мальчика. И это было нормально. Они провели вместе двенадцать лет, и Сет по собачьим меркам считался уже долгожителем.
Что же до взгляда, то первое время он слишком активно приценивался к Гвендолин, слишком откровенно ее проверял этим разговором и потому смотрел больше на воду перед собой. А теперь, когда Нотт успешно прошла первую проверку, он перестал уводить взгляд в сторону. Теперь отчасти пришла пора начать немного показывать себя, дать возможность самой девушке его проверить и оценить. В самом деле, если после этого разговора Амон окончательно убедится в верной направленности своего взгляда, то стоит максимально доказать этой достойной девушке собственную значимость и достойность. Мишелю всегда казалось, что впечатление первым делом надо производить на самого человека. а потом уже на его родителей.
- Хорошо, - Мишель легко кивнул и едва улыбнулся. Безусловно, он звал ее не на свидание, для этого было слишком рано, да и определенно надо было дать себе возможность сначала подумать и оценить итоги первой беседы, а потом уже смотреть, что делать и имеет ли оно надобность и смысл.
- Тогда тебе еще придется подумать, - добавил он, теперь уже не отводя спокойного и даже немного веселого взгляда от глаз девушки, - какой жанр тебе больше нравится. В жанрах можно ориентироваться на книги. Это может быть что-то активное, в битвами и прочим. Правда, в этом случае, половина фильма наверняка покажется тебе откровенным варварством. А можно и что-то романтическое, лирическое, маггло-историческое, истории из жизни. А можно посмотреть на то, как они представляют себе мир волшебства. У них это называется фэнтези, а для нас скорее будет комедией.
Конечно, придется выбирать из того, что предлагает британская афиша. Ру с удовольствием бы отправился скорее в кинотеатр в Египте, тот самый, где работает один из отцовских "слуг", чтобы была возможность посмотреть любой фильм, какой захочется, но... это как-нибудь в другой раз, когда первый этап сурового слизеринского плана по завоеванию сердца дамы будет пройден.
А то, что у Гвен на данный момент есть какой-то там Поттер, не имело никакого значения. Мишель не видел в нем конкурента. Единственный человек, на взгляд Амона, способный конкурировать с ним в движении к цели, был Малфой, но тот был уже помолвлен, так что с этим не было никаких проблем.

Сет напряженно зевнул в ногах у хозяина, а потом забрался под длинную мантию слизеринца и теперь выглядывал на темную водную толщу из-за полы одежды Ру, то сбоку, то поддевая носом самый низ.
Мишель не обратил на это никакого внимания. Он с секунду удивлялся тому, что до сих пор шестикурсница умудрялась отвлекать ухлестывающего за Нотт Поттера так, что тот даже не задумывался о том, что кто-то активно общает его девушку. Не то, чтобы юноша много знал про этого потомка великого британского героя, но все же... кое-что египетскому волшебнику было известно. Впрочем, это значило, что юная девушка действительно молодец, и этому можно только порадоваться. Надо будет как-то поощрить ее за ее отличное умение отвлекать ненужных людей.
Зря, конечно, Гвендолин отказывалась смотреть на варварство. По мнению Мишеля - это было одно из интереснейших достижений магглов: они умудрились создать вещи без магии, которые с одного нажатия на маленький крючок могли снести противнику голову - некрасиво, зато эффективно. Впрочем, таковая возможность была лишь в кино. В реальности у магглов было законов больше, чем у волшебников.
В любом случае, Гвендолин наверняка не стоит смотреть фильмы типа "Пункт назначения 26" или что-нибудь в этом роде, да и не планировал Мишель вести девушку на подобные фильмы. Они даже для психики волшебника тяжеловаты. Вернее, особенно для психики волшебника.
Но между тем Нотт сама сделала выбор и высказала свое пожелание.
- Отлично, - кивнул Ру, - тогда, когда у них выйдет что-то подходящее, жди приглашения, - он улыбался гуда легче. Для него ничего не стоило лишний раз растянуть губы, потому что это вообще было крайне приятным занятием, - ну да, в свободное время я ходил в кинотеатр. В одном из кинотеатров Каира работает служащий моего отца. Что до жанров, то я люблю все. В каждом из них есть какая-то своя прелесть. Разве что современные маггловские комедии, особенно американские, вот уж действительно варварство, которое совершенно невозможно смотреть. Маггловский юмор иногда приводит меня в откровенное недоумение. Зато там, где они серьезны, часто становится очень смешно.
Потом он ненадолго замолчал, задумавшись.
- А что касается того, что я выбрал бы для первого просмотра... - он немного сощурился, посмотрел куда-то выше головы Гвендолин, а потом вернул ей взгляд, - если бы моей задачей было познакомить тебя с кинематографом полноценно, то я бы начал с какого-нибудь политико-исторического фильма. Потом уже по обстоятельствам. А закончил бы определенно какой-нибудь мелодрамой с печальным концом и на самый конец сложный психологический фильм относительно недавнего прошлого. Там нет особенных эффектов, но... в таких фильмах главное не это.