Он слушал ее голос, внимательно и даже несколько сосредоточенно, невольно отмечая для себя в очередной раз то, что он весьма и весьма приятен. Что же до сказанного Лиззи, то ее слова несколько удивили Крама. Ему начинало казаться, что откровенно с ним заигрывает и делает всяческие намеки. То улыбка, то вскидывание брови, а теперь вот еще и слова о совместимости знаков. Поверить в то, что это просто было некоей демонстрацией эрудиции было довольно сложно. А даже если на деле все было так, то юноше все равно казалось, что на деле все намного глубже, значило намного больше, чем может быть считала сама светловолосая синеглазка.
Теперь, когда его собеседница задала вопрос и закончила речь, Рене вновь с интересом обратил свой взор на нее. Да, ему действительно было достаточно легко общаться с ней, беседа шла словно бы сама по себе. И это несколько удивляло, ибо все же у болгарина на деле был не самый сладкий характер, да и на контакт с людьми он порой шел крайне неохотно, но юная волшебница каким-то невообразимым образом умела к себе располагать. А может быть это было вовсе и нее заслуга, а лишь стечение обстоятельств, настроения, да множества иных факторов? Кто его знает...
Как бы там не было, но магу хотелось продолжать с ней общение и было пожалуй главное в нынешней ситуации, а все остальное отходило на задний план, словно и вовсе не было ничего кроме них двоих в нынешнем промежутке пространства и времени.
- Ты довольно хорошо знаешь маггловские взгляды на некоторые вещи. Жила в маггловском районе или откуда все это знаешь? - прозвучали слова вместо ответа на вопрос, одновременно служа и ответом. Болгарин посчитал, что если не будет делать акцент на вопросе Лиззи внимание и продолжит начатую ей тему, то она, будучи как ему показалось достаточно умной девушкой, должна сообразить, что его ее речь отнюдь не напрягла.
- Вот я например знаю довольно много о магглах просто потому, что моя семья живет в районе где живут как волшебники, так и люди не умеющие использовать магию. И довольно забавно порой слышать, что у нас там район предателей крови и всего такого. Так уж получается, что в основном там живут из магической части представители Чистокровных, но снобизма к магглам вроде ни одна не проявляет. Все вполне дружно существуют бок о бок. Только что колдовать приходится взрослым крайне осторожно, дабы не раскрыть что мы волшебники, но так везде где не только маги живут...
Что побудило его рассказать о доме? Парень и сам не понимал, лишь в очередной раз ловя себя на мысли о том, что ему нравится говорить с Лиззи, о чем упоминалось ранее. Ее взгляд и улыбка словно бы проникали в сознание, отращивали там маленькие ручки и вытаскивали все то, что при иных обстоятельствах юноша может и не озвучил бы. Особенно, что следует подчеркнуть, практически незнакомому человеку.
А тем временем вдруг подул ветерок, порывом заглянувший к ним в закуток, так что даже Крам немного поежился, а по коже его пробежали незримые мурашки. Да, в Хогвартсе было теплее чем в Дурмстранге, но разница в климате перестает быть столь заметной тогда, когда ты несколько мокр, а на тебя несколько же дует. Передернув плечом темноволосый ненадолго прикрыл глаза и сосредоточился. Обычно огонь он вызывал путем представления ситуаций, которые больше всего его злили или раздражали. Либо же просто вспоминал подобное. Но сейчас злость была ни к чему, да и надо было учиться все же использовать свой дар не только для воинственных нужд. И с трудом, но ему все же удалось вроде бы как создать не то чтобы пламя, но хотя бы какое-то подобие тепла у тела. Топливом для сего действа послужили те приятные эмоции и чувства, что вызывало у него общение с Лиззи. И пусть он не сотворил огонь, пусть это был лишь едва заметный жар, но все же это был результат, хотя и весьма утомительный. И усталость эта легко читалась в глазах болгарина, когда он вновь их открыл.
- Не волнуйся, в усталости вина отнюдь не твоя, это я сам... - пояснил на всякий случай, не зная что могла подумать его новая знакомая. Предполагать и думать о том, что могло творится в ее светлой головке - это, как считал маг, было бы самым неперспективным занятием, беря в расчет тот факт, что знакомы они были всего-ничего, а значит и знал он ее крайне мало.
Радовало хотя бы то, что пусть он теперь и был несколько уставшим, но одежда вроде бы как начинала сохнуть. И по хорошему, не будь это совсем уж наглостью, он может быть даже прижал бы к себе девушку, желая согреть ее и поделится тем теплом, что окружало поверхность тела. Но Рене понимал, что она могла его просто оттолкнуть, подумав что это просто грубый и бесцеремонный подкат. Подумать о том, что он просто мужлан и озабоченный извращенец, которому только и дай повод пощупать девушек за всякое.
Но стоило очередному порыву ветра забрести под навес и все сомнения были посланы парнем к Темному Лорду в могилу. Пусть она его оттолкнет, коль действительно так плохо подумает. Пусть даст пощечину - это будет вполне заслуженно. Но вот только он не может позволить мерзнуть ей тогда, когда сам вполне себе так греется, пусть магическое тепло уже почти перестало выделяться. Все же использовать свои особые силы не сжигая в качестве топлива в них злость и ее сопутствие он только учился, да еще и самостоятельно.
Один решительный шаг, один миг, а потом рука сама притянула Элизабет к Рене. И он ждал чего угодно, ибо не ведал что же будет теперь. Боялся ли он сейчас будущего? Скорее нет чем да, ибо страх перед неизвестным был наверное одним из самых странных и непонятных для болгарина. Ему намного понятнее были такие страхи, как например боязнь пауков или быть съеденным другим человеком. Пауки, причем все, были ядовиты, хотя способных причинить вред человеку было не столь уж и много, но у страха все была почва и были основания, вполне себе так реальные. А что до скончания жизни в желудке человека, то грубая статистика говорила о том, что шансы этого не столь уж и туманны. Ведь ты никогда не узнаешь заранее что будет делать твой сосед, либо и вовсе случайных прохожий в следующий миг, коль конечно не читать его мысли. И речь тут далеко не про оборотней, которые просто порой вообще ничего не могут поделать с собой в те моменты, в те часы, когда звериная часть берет свое и замещает человека. У оборотня все это инстинкты, а вот для человека это уже сдвиг в голове. И порой самые страшные создания не те, что принадлежат к миру магии, а самые обыкновенные люди, простые магглы, которые столь же непредсказуемы, как и все человечество.
Так что, на фоне этого страх пред неизведанным был лишь детским лепетом, не более того. Крам скорее не боялся, а опасался, что волшебница не так его поймет и на этом их общение просто прекратится. Конечно, можно было бы попробовать что-то сказать, но вот только он не был дураком и понимал, что при такого рода ситуации может сказать что-то не так, чем только усугубит положение. И постепенно, когда одно мгновение сменило другое, опасение переросло в волнение и ожидание того что будет. Магическое тепло уже прошло, но его сменил просто жар тела. И одни сказали бы, что просто юноша начинает заболевать, что его протянуло и вскоре его заберет в свои лапки проказниц грипп. Другие же, более романтичные по натуре своей, сказали бы что это болезнь, но толка иного. Что это ничто иное, как любовная лихорадка, прорывающаяся наружу подобно магме при извержении вулкана. А третьи бы списали все на просто естественные реакции, когда волнении заставляет сердце биться быстрее, тем самым разгоняя кровь и поднимая температуру тела.
И кто из них прав оставалось загадкой, такой же, как и множество тех, что нельзя разгадать. Ибо все сейчас смешалось в один безумный водоворот и было совершенно же неясно что главенствовало, а что отходило на задний план. Сердце билось в груди и кровь шумела в ушах, да так, что казалось еще немного и орган просто проломит клетку ребер, прорвет ткань плоти и вылетит наружу, ибо слишком много сейчас взвалилось на него. Легкий, почти незаметный озноб пробирал порой до костей, но это могло быть и не от просыпающейся простуды, а просто от бури эмоций, взрывом звезды разрывавшей сознание. Сознание, что наверное уже должно было начать биться в конвульсиях, ибо столь много мыслей крутилось ныне в голове. Они наползали одна на одну, постепенно забираясь на некую вершину, но ни одна так и не могла добраться туда, ибо идущие следом просто скидывали ее в пропасть бытия, в бесконечность подсознания.
- Прости... - едва прошептали губы, но он знал что она его услышит, - Мне показалось что ты замерзла и я решил тебя немного согреть...
Больше он не проронил ни слова, посмотрев в ее глаза. Они, Рене и Элизабет, были сейчас очень близко друг к другу. На столько, что она наверное могла почувствовать не только жар его дыхания, но и биение сердца в груди. А он...
Болгарин не мог описать что сейчас чувствовал, ибо всего были слишком много, на столько, что любые чувства просто притуплялись, превращаясь в песчинки и развеиваясь по ветру, оставляя после себя лишь немое ожидание. И ей не обязательно было сейчас говорить, ибо он мог понять все по глазам, по ответному взгляду и тому, что будет читаться в нем сейчас. И коль она отвергнет сей его порыв, то он просто отпустит ее, все просто. А если не отвергнет, то... По правде говоря волшебник понятия не имел что сделает тогда, лишь знал, что постарается согреть это хрупкое создание, что нагло столь вдруг сцапал в объятия свои.
А дождь, что все никак не мог угомонится, все продолжал без перерыва моросить, да вдруг на это время решил вдруг стать сильнее, немного, но от того не менее заметно. Сама природа словно бы решила подшутить и маслица подлить в огонь того, что нынче развернулось, как если бы момент и так не был бы напряженным. Но в ливень дождик так не перерос, вернувшись на круги своя и превратившись в скором времени лишь в морось. В такую, что до этого была, лишь сырость придающую округе, но земли жажду влаги отнюдь не утоляя, словно решив над ней поиздеваться. А может быть все так быть и должно, на то Британскими и острова зовутся...
