Воскресение Скорпиуса началось позже, чем обычно. Он ещё с пятницы договорился на утреннюю встречу с Доминикой и попросил принести на неё сэндвичи, поэтому благополучно позволил себе проспать завтрак и подняться только в десятом часу.
Прогулка с девушкой не вполне удалась из-за не столько пасмурной, сколько холодной погоды, но они довольно скоро решили укрыться в замке и всё равно мило пообщались в оккупированным ими музыкальном классе — прорепетировали вместе выбранную мелодию и сделали кое-какую домашнюю работу.
Уже после обеда, когда Скорпиус выходил из Большого Зала, ему встретилась компания пятикурсников, явно возвращающихся с Хогсмида. Тео среди них почему-то не оказалось. Конечно, он мог задержаться или, наоборот, куда-то поспешить, но так как не видеть его было странно, Скорпиус тут же что-то заподозрил и  окликнул ребят.
Выяснилось, что младшего из Ноттов в Хогсмиде не было, вообще с самого утра он болен и не выбирается из кровати. Сообщение Скорпиуса не обрадовало и он, ненадолго вернувшись в столовую только для того, чтобы прихватить с собой немного еды, поспешил в подземелье, где скрывались спальные комнаты и гостиная Слизерина.
Тео действительно обнаружился в кровати, с которой, судя по пижаме, видимо, никуда надолго не вставал. Уже это вполне могло бы послужить причиной для беспокойства, но улыбка, с которой встретил Скорпиуса больной, совсем не была похожа на улыбку больного.
— Я думал, ты тут совсем помираешь, — с заметным облегчением в голосе проговорил Малфой, сам не замечая, что перестаёт хмуриться и улыбается в ответ. Он пересёк комнату, почти не обращая внимания на окружающих, и сел на кровать Тео, вынуждая того подвинуться.
— Я принёс тебе поесть, — объявил он после того, как привычно взъерошил волосы младшему Нотту, проверяя отсутствующую температуру. — Если ты плохо себя чувствовал, стоило сходить в больничное крыло. Представь, что случится с Гвен, когда она узнает, что ты болеешь.
Скорпиус, привыкший к тому, что Тео всегда и обо всё ему рассказывает, не стал сразу спрашивать, в чём дело.

— Это не может не радовать, — ответил Скорпиус больше по инерции, словно бы выполняя какой-то ритуал поверхностного разговора перед тем, чтобы услышать что-то по-настоящему важное.
Он бросил довольно тяжелый взгляд на однокурсников Тео, полагая, что именно они мешают тому переходить к сути дела. Ребята, то ли уловив окружающую атмосферу, то ли просто привыкнув в тому, что Нотт предпочитал что-либо обсуждать уединившись с Малфоем, довольно громко объявили о том, что им куда-то пора идти, и засобирались, так старательно не подслушивая, что Скорпиусу пришлось сконцентрироваться, чтобы не отвлекаться на производимый ими шум.
— Только Гвен не говори, — заговорщическим тоном сказал Скорпиус, лицо которого было скорее сосредоточенным. — По-моему, она не способна простить крошки даже в чужой кровати, — Скорпиус словно бы невзначай и ненамеренным жестом задернул полог сильнее, и только после этого окончательно устроил свою руку у него на голове.
Малфой гораздо лучше всё воспринимал на слух и в том, чтобы заглядывать в глаза, он не нуждался, потому против самой позы никак не возражал. Единственное, ему очень хотелось попросить Тео не крошить на его мантию и не оставлять на ней жирных пятен, но оценив его состояние, он решил на этот раз пережить.
— Я надеюсь, что она просто не услышит, — без особого веселья улыбнулся Скорпиус. Ему не хотелось беспокоить девушку, по крайней мере, до тех пор, пока он сам не убедиться, что всё в порядке. К тому же, Скорпиус полагая, что у Гвен пока и без младшего братика хватает забот. Её невыясненные отношения с Альбусом и общая атмосфера, окружающая их, последнее время была особенно удручающей. Скорпиус порой даже завидовал тому, какие сильные чувства испытывает эта парочка, но в следующую секунду думал, что таким идиотом ему быть не хотелось бы.
— Ты меня пугаешь, Тео, — уже откровенно хмуро произнёс Скорпиус. Отсутствие внятных разъяснений и удрученный вид Тео начали его несколько напрягать. Он старался не говорить об этом и не раздражаться на молчание. — Что случилось? Тебя кто-то обидел? — готовый во всём оправдывать Тео, Скорпиус никогда не спрашивал «что ты натворил?»

— Конечно, простит, — согласился Скорпиус, пожимая плечами. Он никогда не мог представить ситуацию, в которой бы Гвен могла за что-то их не простить, а после последнего серьёзного разговора и вовсе не имел каких-либо оснований в ней сомневаться. Но это совсем не означало, что нужно обязательно доводить до состояния, в котором прощать придется.
В отличие от Тео, Скорпиус всегда был скрытным и предпочитал умалчивать о том, что может расстроить его друзей. Он справлялся с большинством своих проблем в одиночестве и, надо было признать, получалось у него это не всегда. Наверное, поэтому откровенность Тео была ему важна, ему важно было знать, что с ним всё хорошо, и важно было уберечь его от своих ошибок.
От того, что он спрятался у себя в комнате и сейчас явно сомневался, прежде чем всё рассказать, Скорпиус чувствовал раздражение.
— Хорошо, — осторожно кивнул он, едва сдерживаясь от желания подгонять Тео. Ему очень хотелось взять его за плечи и хорошенько тряхнуть, чтобы тот перестал уже прятать глаза и ломаться. — Хм... — вместо этого с задумчивым видом протянул Скорпиус. Судя по его виду, Тео действительно что-то натворил. Натворил такое, о чём боялся рассказать. Скорпиус хотел бы его уверить, что не станет на него злиться, чтобы он не сделал, но это не было правдой. Скорее всего, если случилось что-то серьёзное, злиться он будет, но, рано или поздно, простит. Обоим Ноттам Скорпиус готов был простить абсолютно всё кроме предательства.
Уже готовясь услышать самое страшное, юноша напрягся, и, наконец, с облегчением выдохнул.
— И это всё?! — с весёлой досадой воскликнул Скорпиус. — О, Мерлин, я думал, случилось что-то серьёзное или даже непоправимое… Тео, у тебя вполне подходящий возраст, чтобы вступить в отношения! — успокаивающим тоном заверил юношу Малфой. — Мне, правда, очень не хотелось бы видеть рядом с тобой какую-нибудь грязнокровную гриффиндорку, но, если это временно, я переживу, — он легонько щелкнул Тео по носу.
«Если она ему нравится, это будет, разумеется, сложнее, но об этом мы поговорим позже», — мысленно завершил Скорпиус уже почти уверившийся в разгадке странного поведения Тео. Никаких иных причин для сомнений он просто не видел.
— Судя по всему, ты ответил «да», — Скорпиус с трудом мог себе представить, что Тео мается тем, что кому-то отказал. — Никогда не подумал бы, что ты в кого-то влюблён… — он задумчиво потер подбородок, пытаясь вспомнить в поведении Тео характерные странности. Таковых, по его мнению, просто-напросто не было. «И вот это действительно странно», — нахмурился Скорпиус. Про влюблённость Гвен он узнал задолго до того, как поняла сама девушку. — И кто эта счастливица?

Первое время информация в целом просто не доходила до Скорпиуса. Его обрадовало, что Тео ни в кого не влюблён. Более того, слова Нотта принесло облегчение даже большее, чем когда Скорпиус для себя решил, в чём суть проблемы. Конечно же, это произошло из-за того, что ему не нравилось думать, что он Тео мог скрывать от него свою влюблённость.
— Всегда приятно, когда признаются в любви, — пожал плечами Скорпиус. Ему тоже было приятно слышать признания, и ловить на себе влюблённые взгляды. Всё это, конечно же, буквально кричало о нарциссизме, но Скорпиуса подобное не смущало. Ничего плохого в том, чтобы радоваться чужим чувствам, он не видел.
Всё, что касалось Реми, юноша словно отказывался понимать. Он на какое-то время замолчал, хмуро пытаясь осознать сказанное.
— Может, ты поторопился, Тео? — наконец, осторожно начал Скорпиус. — У таких отношений нет ни будущего, ни настоящего. Они ненормальные, их надо прятать и... — юноша глубоко выдохнул и нахмурился. На самом деле говорить спокойно сейчас ему было очень тяжело.
— Реми, значит, — задумчиво повторил он, пытаясь вспомнить парня с таким именем. В голову ничего не приходило. Его вообще довольно слабо интересовали гриффиндорцы в целом и иностранцы в особенности. «Прибью этого французика», — решил он, поджимая губы так, что те побледнели.
— Я рад слышать, что ты, по крайней мере, неуверен в своей влюбленности и не стремишься убежать, держась с ним за ручку, в закат, — очень спокойным тоном произнес Малфой, но за маской самоконтроля гнев уже достигал своего пика.
— Хотя нет, не рад. Тогда бы я просто напоил тебя нейтрализующим зельем, — он встал с кровати, с раздражением откидывая полог, и подошел к двери, чтобы наложить на неё два вида чар. Первые, чтобы никто просто так не зашел. Вторые, чтобы никто не услышал их разговор. Пока они сидели рядом и говорили тихо, второе было не нужно, но Скорпиус чувствовал, что плохо держит себя в руках.
— О чем ты вообще думаешь, Тео?! — скорее прошипел, чем проговорил он, облокачиваясь на дверь, словно бы какой-то охранник, и складывая руки на груди. — «С парнем?!» — думал Скорпиус. — «Но почему?! Зачем? Какой в этом смысл?!» — Ты уверен, что он тебя ничем не опоил? — с самым серьёзным видом спросил Малфой.

— Ничего. Ты. Не. Знаешь, — раздельно, с каждым словом повышая тон своего голоса, произнёс Скорпиус. От слов Тео у него мгновенно разболелась голова, и накатило ощущение тошноты, будто он умудрился съесть что-то не свежее. Впрочем, в своих ощущениях Малфой мог сильно ошибаться. Ему, как отпрыску аристократической семьи, с малых лет вскормленного заботливыми домашними эльфами, никогда не приходилось есть даже просто остывшую пищу. Тошнило его, как правило, не от каких-то физических условий, а от слишком сильных эмоций.
— Разумно?! — мгновенно взбеленился Скорпиус, которого, казалось, невнятное пищание Тео само по себе разозлило сильнее, чем его неуверенная попытка возражать. «Он сам в это не верит!» - думал Малфой, пытаясь сглатывать комки накатывающей ярости. Тёмно-серые глаза его из-за расширившихся зрачков стали почти черными. — «Он не может верить в разумность таких отношений!»
— С каких пор желание встречаться с парнем сколько-либо разумно?! — прокричал Скорпиус. Крик словно бы вырвал из лёгких весь воздух, и после него юноше пришлось сделать несколько глубоких вздохов.
Скорпиус очень не любил поднимать голос. В такие мгновения ему казалось, что он теряет свой хвалённый контроль полностью и готов совершить какую-либо глупость. Гнев, по-настоящему сильный гнев, словно бы опьянял его. Он толком не контролировал свои слова и действия, и не мог остановить собственное желание разрушать.
— Это ты мне объясни,— словно бы выплевывая каждое слово, говорил Скорпиус. — Какого дьявола, Тео?! Неужели в Хогвартсе не хватает девушек для удовлетворения твоего внезапного желания мимолётных отношений?!
Скорпиус сам толком не мог понять, отчего злиться настолько сильно. Он никогда не относился к людям с другой ориентацией как-то остро-отрицательно. Скорее, сам факт наличия данных, по его мнению, нездоровых пристрастий казался ему удивительным. Скорпиус не понимал, как это случается, и почему. Он никогда не видел в каком-либо парне объект для сексуальных желаний, и не мог представить, что нужно с собой сделать, чтобы увидеть. И, тем более, никогда не представлял, что у Тео есть такие наклонности.
Наверное, тот факт, что младший из Ноттов понимает временность своих отношений с французиков, должен был успокоить Скорпиуса. Он должен был рассмеяться и спросить, как того угораздило. Узнать, что такого привлекательного он нашел во французике. Предложить ему, прежде чем экспериментировать, сперва попробовать с девушкой. Вместо этого он злился. Злился на странные вопросы Тео. Злился на его несерьёзность. Почему сейчас? Почему с каким-то французиком?! Разве можно из-за стрельнувшей блажи ставить на кон репутацию семьи, всю свою жизнь?!
 

— Не ори на меня, — холодным тоном ответил Скорпиус, но поддерживать суровость ему вдруг стало неприятно. Он с трудом злился на кого-либо из Ноттов и не выносил болезненное выражение на лице Тео.
«Он слишком избалованный», — подумал юноша, чувствуя какой-то упадок сил. Скорпиус никогда не любил кричать, потому что ему не нравилось ощущение потери контроля, и потому что он слишком уставал после своих криков. Словно бы сотрясание воздуха требовало от него каких-то невероятных усилий. В принципе, в чём-то именно так и было.
Немного реализованный гнев отступил, и Скорпиус почувствовал возможным для себя вернуться. Он никогда бы не ударил Тео и никогда бы не сделал ему ничего плохого. Даже сейчас, по-настоящему разозлившись, он не чувствовал желания схватиться за палочку и пустить в мальчишку проклятье. Он злился на Тео, но не испытывал к нему ненависти, а искренне волновался об его решении.
— Ох, Тео... честное слово... от того, как долго ты думаешь, твои решения более разумными не становятся, — вздохнув, Скорпиус плюхнулся обратно на кровать. — Мне вообще порой кажется, что ты не думаешь, и голова у тебя просто для красоты, — он криво улыбнулся и скосил взгляд на Тео, который, казалось, не мог решить, злится он или готов расплакаться. Так или иначе, его было жалко. Скорпиус нельзя было назвать ни добрым, ни отзывчивым. Почувствовав слабину, он, наоборот, стремился добить, но с Тео было иначе.
— Не узнал бы, говоришь, — повторил Малфой почти невольно ледяным голосом. — Даже не думай что-либо скрывать от меня, Тео. У тебя это не получится и результат таких сокрытий тебе не понравится, — он одним почти ласковым жестом убрал ему волосы назад. — И смотри на меня, когда хочешь что-то сказать. Иначе твои слова звучат очень неубедительно.
 

— Да, начал, — согласился Скорпиус, но в его взгляде при этом явственно читалось: «А кто в этом виноват?!» Нельзя было сказать, что Малфой всегда и во всём оправдывал себя. Даже если выглядело иначе, на самом деле, он был довольно строг себе и нередко долгое время не мог простить себя за какую-либо ошибку. В данной ситуации своей ошибки он не видел, поскольку абсолютно был уверен в том, что никогда бы не стал кричать без причины, следовательно, никогда только сам виноват в собственном крике не был.
— Я знаю, — эхом отозвался Скорпиус. Он злился за то, что Тео заставлял его сомневаться в себе, но никогда не сомневался в нём. Скорпиус слишком хорошо знал младшего из Ноттов. Ещё маленьким юный Малфой слушал его детские мечты и делился своими.
«— Я стану самым сильным. Я сделаю так, чтобы все меня уважали. Я добьюсь власти и изменю порядок в магической Британии! — говорил маленький Скорпиус, раскрасневшийся от радостного возбуждения и крайне довольный тем, что ему удалось найти благодарного слушателя.
— А я... а я стану сильнее тебя и буду тебе во всём помогать! — шепелявил маленький Нотт с совсем неаристократичной дыркой на месте двух выпавших молочных зубов — последствия кражи и испытания взрослой скоростной метлы.
— Сильнее? Ха! — рассмеялся Скорпиус. Он встал на кровать во весь рост и задирал подбородок кверху, уверенный в своём превосходстве. — Но ты можешь попробовать, — снисходительно разрешил он, протягивая младшему Нотту руку.»
Тогда они чуть не свалились с «горы» вместе, а потом начали «захватывать» одну кровать за другой, бодро разбрасывая по комнате подушки и одеяла. Такие игры были у маленькой аристократии.
Запоздало вспомнив об этом сейчас и сравнив свои воспоминания с жертвенной позой Тео на кровати, Скорпиус прикрыл рот ладонью и прыснул от неуместного смеха. Решимости в Нотте было примерно столько же и тогда его слова были такими же нелепыми, но Скорпиус, который никогда и никому не доверял кроме семьи, неожиданно для себя поверил ему.
Гвен и Тео стали для него первыми близкими людьми вне семейного круга. Наверное, поэтому их хотелось поддерживать в любых начинаниях. Даже самых идиотских.
— Извини, — сказал Скорпиус, то растрепывая, то обратно приглаживая Тео волосы. — Нотты… что один, что другая… как же вы мне дороги, — тепло улыбаясь, проговорил юноша. Он как-то по-особенному мягко посмотрел на Тео, и погладил его по щеке, а потом, столь же неожиданно, ущипнул за эту самую щеку. — Когда вы уже поймёте, что ваша задача облегчать мне жизнь, а не усложнять её?! — спросил Скорпиус с раздражением, которое было уже, по большей части, наигранное. Гнев на Тео, судя по всему, угас окончательно.
— Я не могу поддержать твоё решение, Тео, но и осуждать не буду, — уже серьёзным тоном сообщил Малфой. — Ты постоянно бежишь от мыслей о будущем, но я не могу и не готов жить только настоящим. Я не вижу смысла в отношениях просто ради отношений. Тем более, с парнем. Для этих целей всегда можно найти кого-то более подходящего. О большой любви речи нет и мне не понятно, к чему тогда столько усилий? — он посмотрел на Нотта, слегка склонив голову набок.
— Ладно, это твоё дело. Если что, я, как всегда, прикрою тебя, маленький Тео, но не обещаю не злиться на твой идиотизм, — он вновь растрепал мальчишке волосы, и улыбка на его лице приобрела лукавый вид. — И к чему вы успели за короткий период прийти? Ты же не прятался бы в комнате только потому, что какой-то французик сделал тебе предложение.

— Заслужил, — сообщил Скорпиус, судя по виду, крайне довольный его реакцией. — Вот именно из-за таких заявлений я и говорю, что ты бежишь от будущего, — хмуро ответил Малфой. Он не сомневался в серьёзности намерений Тео, но это, тем не менее, не делало сами намерения в Скорпиуса сколько-либо серьёзными.
«Группу или команду», — мысленно фыркнул Скорпиус. — «Эта шутка с каждым разом кажется мне всё более смешной».
Он сел полубоком, уперся спиной в кроватный столб и также поджал одну ногу под другую. Руки Скорпиус сложил на груди, но жест этот не означал, что он закрылся от Тео. Наоборот, таким образом, юноша собирался внимательно слушать своего непутевого младшего брата, не отвлекаясь на любые посторонние раздражители.
— Целовались они, негодный ты мальчишка! — передразнил Малфой довольно неприятным тоном, на деле не означающим ничего плохого. — Неужели этот французишка настолько хорошо целуется? — спросил он, слегка пихнув своей ногой ногу Тео. Единственный положительный момент, который Скорпиус видел во всей этой ситуации, это вид отчаянно смущающегося Натта.
— Ой, только не отвечай. Знать этого не хочу! — несколько недовольным тоном, на всякий случай, уточнил Скорпиус. С Тео бы сталось краснеть, стесняться, запинаться, но рассказать все подробности. В тоже время от мысли, что какой-то французский гриффиндорец целовал его, Скорпиус начинал испытывать неконтролируемое раздражение.
— С девушкой?.. — Малфой едва не спросил, с какой именно. Нельзя было сказать, что у него было много девушек, да и официально он, по сути, встречался только с Доминикой, но вопрос Тео застал его врасплох. Сам Скорпиус не подумал бы сравнивать эти отношения. — Я точно со стыда не прятался в своей комнате и не притворялся больным, — ехидно усмехнулся Малфой, но, тем не менее, отнёсся к вопросу Тео со всей серьёзностью.
— Строго говоря, не думаю, что опыт моих отношений с Доминикой тебе чем-то поможет, — задумчиво произнёс Скорпиус после некоторых размышлений. — Понимаешь, это решение не было спонтанным и не было обусловлено какими-то чувствами. Наши родители договорились между собой, и никто из нас против этого решения не возражал, поэтому мы попробовали встречаться,— Скорпиус пожал плечами. — Она хорошая девушка, добрая и ласковая. Мы ходили вместе в библиотеку, гуляли, делали уроки и занимались музыкой. Общих интересов у нас не так много, но она охотно рассказывает о себе и ничего не требует у меня.

— Я с удовольствием посмотрю на любые твои достижения, — вполне добродушно хмыкнул Скорпиус. Он был эгоистичным и искренне полагал, что Тео должен ему помочь, но даже если бы было иначе, если бы он позволил Нотту забыть обещания, не стал бы о них напоминать и дал бы ему возможность жить своей жизнью, рано или поздно долг и ответственность настигли бы его.
«По крайней мере, несколько лет у тебя точно будет», — с улыбкой глядя на по-детски решительное выражение на лице своего младшего товарища, подумал Скорпиус. Иногда, ему было даже жалко Тео из-за всех этих его фантазий. Сам Скорпиус со своей жизнью определился очень давно и, действительно, не собирался как-то править курс в зависимости от воли родителей. Вот только желания Скорпиуса были отражением амбиций его семьи, а Тео мечтал не то, чтобы о невозможном, но о достижениях там, где он станет популярным, но не важным или значительным. Даже сам Нотт, Скорпиус был в этом уверен, долго не сможет ограничиваться исключительно популярностью. При всей инфантильности, амбиций у него хватало.
«Ему нужно время», — в который раз понимал Малфой, никак не возражая против звездной карьеры Тео.
— Хочу сказать тебе прямо сейчас: ты ведёшь себя, как дурак, — усмехнулся Скорпиус. — Для тебя эти отношения — это проблема, и она приносить радости не будет. Серьёзно. Ты принимаешь решение слишком... да-да, я помню, ты думал целые сутки! — резким взмахом руки, он прервал возможные возражение на полуслове. — Но Тео, разве тебе это нужно? Тебе нужно держать своего хм... французика на расстоянии? Делать вид, что вы никак не связаны, чтобы потом обжиматься где-то в углах? И всё из-за поцелуя?! — лицо Малфоя выражало искренний скепсис.
— Если тебе не с чем сравнивать, быть может, самое время сравнить? Честное слово, если бы я заводил отношения со всеми, с кем целовался, это было бы проблемой, — он фыркнул и нахмурился. Скорпиусу не нравилась сама ситуация, в которую упорно загонял себя Тео. Не нравилось, что он, похоже, не давал себе отчёта в том, чего хочет.
— Свидания, прогулки под луной, прикосновения — всё это внимание и всё это должно быть в отношениях, но у вас не будет. Этот мальчик с Гриффиндора. Будешь уделять ему внимание, поползут слухи, и, рано или поздно, все узнают. В школе не так уж легко уединиться, Тео. Поверь мне, я пробовал, — он едко усмехнулся. — Впервые поцеловались мы с Доминикой на моё день рождения и за этим сквозь щель в двери наблюдала целая стайка её сокурсниц.

Малфой посмотрел на мальчика, распростершегося на кровати, долгим изучающим взглядом.
«Не могу понять, Тео, ты оптимист или дурак», — беззлобно подумал он и вздохнул. Разговор начинал напоминать беседу глухого со слепым. Толком из него уже ничего не выйдет, поэтому и продолжать не имело смысла. В конце концов, не может же Скорпиус запретить Тео делать глупости, как не может запереть его в комнате или следовать за ним по всей школе. Не может и не будет. Если Тео так хочет наступать на свои собственные грабли, он не будет ему мешать.
— Ты можешь поступать, как знаешь. Это твоя жизнь, Тео, — мягко и лукаво улыбнулся Скорпиус. — Время покажет, кто из нас прав. Надеюсь, тогда ты не будешь на меня в обиде, когда я тебе напомню об этом разговоре, — взгляд Малфоя на какое-то мгновение стал снисходительным. Ему не нравилось, как легко и беззаботно Тео отмахнулся от его мнения в пользу французика, но он был уверен, что в будущем мальчик ещё об этом пожалеет, и умел ждать. Когда тому потребуется помощь, Скорпиус, несомненно, окажет её, но напомнит, что он предупреждал о последствиях необдуманных решений.
— А сейчас иди и пользуйся этой возможностью, — рассмеялся Скорпиус и, легко поднявшись с кровати, стащил с неё мальчишку за ногу. — Пострадал и хватит. Приводи себя в порядок и спускайся вниз, — юноша привычным жестом оправил свою сбившуюся за время сидения мантию и поднял сумку. Он достал палочку, явно намериваясь снять наложенные на комнату чары, но в последний момент остановился.
— Тео, — Малфой обернулся и посмотрел на мальчика, — ты не хочешь изучать Тёмную Магию? — он давно собирался задать ему этот, казалось бы, неожиданный и, одновременно, закономерный вопрос. Изначально, Скорпиус хотел ввести Тео в клуб с начала его пятого курса, но конфликт с профессором Бёрне и некоторая неопределённость, окружающая занятия, сами собой отложили это решение. Теперь, когда занятия более-менее вошли в русло, и у них был новый учитель, Скорпиус хотел видеть младшего Нотта там.
«По крайней мере, так у тебя будет меньше времени на твои интрижки», — хмыкнул Малфой, хотя эта причина была далеко не главной.
— Хорошо, — кивнул он, услышав ответ, и только после этого взмахнул палочкой, чтобы снять наложенные на комнату чары. — Я буду ждать тебя внизу.