Скорпиус возвращался после очередного семинара по «Другой магии». Возвращался один какими-то длинными и запутанными путями. Ему, как старосте, конечно, нужно было патрулировать коридоры, но, в данном случае, подобное объяснение служило не более чем оправданием. Скорпиус хотел подумать, и мысли его были слабо связаны с какими-то занятиями.
Стоит заметить, что он был довольно правильным мальчиком. Не добрым и послушным, а именно правильным — мальчиком, который знал школьные законы и, в целом, предпочитал их выполнять. Сейчас перед ним стояла другая задача. Через неделю Скорпиусу исполнится семнадцать лет, и он хотел учудить в честь подобной даты что-то эдакое, что-то, о чём запомнит, если и не вся школа, то весь Слизерин точно.
Подобная мысль вызывала у Скорпиуса лёгкое волнение. Он понимал, что их, вероятнее всего, поймают, но почему-то совсем об этом не беспокоился. Бунтарские настроения, одолевшие юного Малфоя ещё с начала года, достигли своего пика, но тянуло его не на тайные дуэли, не на блуждания по коридорам в неурочный час и не на походы в запретный лес.
Единственное, что охлаждало пыл Скорпиуса, так это тот факт, что он никак не мог решить, чего именно ему хочется. Обычно он обсудил бы этот вопрос с Тео, Альбусом или Гвендолин. Гвен отпадала автоматически, не проходя отбор по половому признаку. Скорпиус очень хорошо относился к этой девушке, но сомневался, что при выборе развлечения она проявит мужскую солидарность. Что касалось Тео и Альбуса, то они просто слишком глубоко погрязли в любовных делах.
Строго говоря, в кругу общения Скорпиуса были ещё ребята, которых можно было расспросить о подобном мероприятии, но о собственном Дне Рождения юноша вспомнил совершенно внезапно и всё благодаря Доминике.
Ловя разбегающиеся мысли, среди которых упорно крутилось что-то про нелегальный пронос запрещённых предметов в школу, Скорпиус заметил какое-то движение. Проследовав за ним, он увидел небольшого зверька с характерными глазками-бусинками.
— Быть не может, — пробормотал Малфой и огляделся по сторонам. — Эй! Никто хорька не терял? — без особой надежды спросил он у чернеющих и виляющих коридоров. В них, разумеется, никого не было.
— И что же мне с тобой делать? — Скорпиус вновь посмотрел на ощетинившегося хорька. Юноша никогда особо не вглядывался в зверька, которого завёл Альбус. Просто потому, что ему казалось, что это было сделано назло. Каждый раз, когда Поттер прогуливался со своей воняющей скотиной, его брат находил повод посмеяться над вымышленным сходством вертлявого и нервного зверька с Малфоем. Это, разумеется, ему не нравилось. Строго говоря, это не нравилось им обоим.
Скорпиус не мог поклясться, что именно этот зверь принадлежал Альбусу, но был уверен, что в мире существовал только один хорёк, который ненавидел бы его так сильно.
— Между прочим, — заметил Скорпиус в шипящую морду, — я могу тебя убить и спрятать где-нибудь твой маленький трупик так, чтобы никто и никогда не узнал о том, что с тобой случилось. — Он произнёс это спокойным тоном, в котором не было и грамма ярости, и тут же вспомнил, что подобную угрозу заявил Поттеру после того, как хорёк на него бросился.
Когда Малфой вышел из больницы, зверя уже не было в его спальне. Скорпиус не спрашивал, куда Альбус дел хорька, он предпочёл сделать вид, что именно так не просто правильно, а было с самого начала. Но сейчас, задним числом, юноша понял, что его угрозу раз и навсегда покончить со зверем, Поттер воспринял серьёзно и теперь, если с хорьком действительно что-то случится, Малфой будет виноват по умолчанию.
— Идиот, — пробормотал Скорпиус себе под нос и попробовал протянуть руку к зверьку. Тот явно изготовился на неё броситься. — А ты просто агрессивная дрянь, — юноша отдернул руку.
Вообще с животными он довольно ладил. По крайней мере, его, в отличие от Тео, редко кто-то пытался съесть. Но с этим хорьком найти общий язык никак не получалось. С другой стороны, он никогда и не пытался этого сделать. Хорёк жил у Поттера несколько лет, а Скорпиус даже не помнил, как его звали.
— Ладно, — решил Малфой, — брать мы тебя не будем, но и оставлять здесь неправильно. Альбус тебя наверняка ищет… — попытался объяснить Скорпиус и тут же поймал себя на мысли, что разговаривает с хорьком. От этой мысли он сморщился и потянулся к волшебной палочке. Хорёк, словно бы в ответ на этот жест метнулся в черноту коридора.
— Куда?! — кинулся вслед за ним Малфой. — А ну стоять! — в кой-то веки он решил сделать что-то более-менее хорошее, а этот зверь ему тут же мешал!

Скорпиус рванул за стремительно удаляющимся от него зверьком в темноту коридора. Он был далеко не самым лучшим бегуном в школе. Даже не из-за каких-то физических данных, которыми худой неспортивный юноша не обладал, а из-за понятий достойного поведения. Мальчики из воспитанных семей по коридорам бесцельно не бегают, тем более, если эти мальчики выполняют обязанности старосты и, по идее, не должны себя дискредитировать без достойной на то причины. Ловля хорька, по соображениям самого Скорпиуса, под определение «достойной причины» не подходила даже близко. Юноша сам не очень понимал, для чего он так напрягается, но почему-то продолжал бежать. Впрочем, погоня продлилась недолго.
Увидев молодую светловолосую женщину, Малфой сперва замедлил бег, а потом и вовсе остановился в двух шагах от неё
— Здравствуйте, — переведя дыхание, произнёс юноша. Он уже не раз видел эту женщину в коридорах школы или в Большом зале во время приёмов пищи, но знаком с ней не был. Тем не менее, Скорпиус был уверен, что она — куратор американской школы, потому что именно со студентами из «Института Салемских Ведьм» её можно было увидеть чаще всего.
Рассмотрев женщину, он перевёл любопытный взгляд на хорька, удобно расположившегося у неё в руках. Ему показалось, что даже в руках Альбуса зверь никогда не был таким спокойным и не казался настолько не опасным. Тем не менее, подходить к нему на расстояние укуса Скорпиус не торопился.
— Да, именно так, — после некоторых колебаний ответил Малфой. — Это хорёк моего соседа. Мы с ним не очень ладим. С хорьком, а не с соседом, — поспешно поправил себя юноша. — «Впрочем, с соседом иногда тоже», — мысленно добавил он, но решил, что подобные пояснения будут излишними. — А вы, я смотрю, ему понравились, мисс...? — Скорпиус вопросительно приподнял бровь.

— В ссоре? — на лице юноши появилось несколько озадаченное выражение. Он никогда не думал, что с животными можно ссориться. Для ссор, в конце концов, надо хотя бы общаться, а Скорпиус этого не делал. Он всегда довольно равнодушно относился к животным, если те не несли смертельной угрозы. Единственным исключением для него стала ручная летучая собака Тень, но она всегда слушалась Скорпиуса и редко проявляла характер. Бывало, Тень слегка покусывала его за пальцы, когда он сильно сжимал её в руках, или пряталась в складках одежды даже тогда, когда он не был намерен брать её с собой, но больших неприятностей она не приносила.
— Я не думаю, что мы в ссоре, — осторожно подбирая слова, произнёс Малфой, решивший подыграть мисс Донован. — Тут речь скорее о кровной вражде, — юноша усмехнулся, как при хорошей шутке, но попыток приблизиться так и не сделал. — Мы никогда не ладили, а при последней нашей встрече, эта… этот зверь укусил меня. В это время мы варили зелье и в него упали совершенно ненужные там ингредиенты. Котёл взорвался, меня окатило паром и я повредил глаза, — Скорпиус пожал плечами. Когда это только-только произошло, он напугался и сильно разозлился, но сейчас ничего подобного юноша не испытывал. Так или иначе, зрение к нему полностью вернулось, а хорька Скорпиус не видел достаточно долго, чтобы заметно остыть к факту его существования.
— Меня зовут Скорпиус Малфой, — представился юноша. — Возможно, вам не стоит отдавать его соседу, было бы слишком сложно объяснять, кто мой сосед и где его найти, но вы могли бы помочь мне донести его до подземелий Слизерина. В противном случае, я наложу на него оглушающие чары, — Малфой очаровательно улыбнулся. Он действительно не был намерен рисковать своими руками, чтобы нести зверя, так явно и искренне его недолюбливающего.
— Мисс Донован, — Скорпиус слегка склонил голову набок, — а у вас нет какого-нибудь секрета, чтобы нравится животным?

Малфой задумчиво кивнул — отношения (если серьёзно задумываться о наличии таковых), на самом деле, были не из самых простых. Скорпиусу никогда не нравился зверь, которого Альбус приобрёл не иначе, как для того, чтобы на пару со своим гриффиндорским братцем подшучивать над ним. Выходило это не всегда. По крайней мере, Скорпиус старался не давать им повода для радости и делал вид, что их шуточки его нисколько не задевают, но на самом деле, очень сильно из-за этого раздражался.
В общем-то, неудивительно, что на фоне этого раздражения отношение к самому зверю, в конце концов, сложилось негативным, но и хорёк ничего не сделал для того, чтобы как-то его сгладить. О том, что отношения с животными должны строиться только со стороны человека, Скорпиус не задумывался. Тут или всё, или ничего — или животное достаточно разумно для отношений и ссор, или неразумно в принципе.
— Я не думаю, что он планировал ослепить меня, — юноша пожал плечами. — Для этого бы пришлось признать, что хорёк способен обдумывать планы, которые, к тому же могут, с определённой долей успеха, быть воплощенными в реальность. Вы знаете, это неприятно — понимать, что тебя облапошил хорёк, — подчёркнуто серьёзным тоном проговорил Скорпиус на лице которого, тем не менее, играла лёгкая игривая улыбка.
— Пойдёмте, — Скорпиус жестом показал направление, — надеюсь, на полпути вы не откажитесь от своего предложения только потому, что хорёк со сложным характером отгрыз вам палец, — несмотря на любезный тон, юноша был, как минимум, наполовину серьёзен и очень рад тому, что сам подвергаться подобному риску не будет.
— Любите всех животных без исключения? — Скорпиус внимательно посмотрел на девушку. В его взгляде скользнуло снисходительное сочувствие, довольно быстро сменившееся пониманием. — Вы совершенно случайно не преподавали у себя в школе уроки по уходу за магическими существами? — как бы невзначай поинтересовался он. «Всё-таки каждому безумию должно быть объяснение».

— Быть облапошенным троллем?! — на мгновение словно бы даже искренне возмутившейся юноша рассмеялся. Представить нечто подобное было не просто сложно. Тролли в волшебном мире заслужили репутацию сильных, но крайне тупых созданий. Считалось и не без основания, что скорее уж волшебник сам себя оглушит заклинанием, чем его облапошит тролль.
— Вы определенно шутите надо мной! — произнес Скорпиус с поддельным укором. — Впрочем, кажется, я понял, к чему вы клоните, мисс Донован. Увы, мне придется признать, что у хорька шансов облапошить, действительно, больше. Не от высокого ума, правда, а от того, что тролли к подобному просто не способны, — юноша хмыкнул и покачал головой. Тема словно бы показалась ему крайне забавной.
— Хитрящий тролль… — как хорошую и въедливую шутку повторил Скорпиус слова мисс Донован. — После подобного тролли в балетных пачках удивительными не покажутся. Почему бы и нет? Наверняка, хорьки и, правда, умеют хитрить, а тролли — танцевать. 
Они шли по немного мрачным замковым коридорам Хогвартса. За семь лет Скорпиус выучил большую часть местных переходов и, несмотря на то, что подземелье Слизерина находится внизу, он повёл их по лестнице вверх.
— Но вы же любите животных, а вдруг бедняжка голодный, — словно бы возразил Малфой, чуть насмешливым и весёлым тоном. — Мне немного непонятна концепция, предполагающая любовь по умолчанию. Любую любовь нужно заслужить и поддерживать. Это, между прочим, довольно тяжелый труд, а вы растрачиваете свои чувства на тех, кто не всегда может даже на них ответить, — Скорпиус не любил животных. Если задуматься глобально, Скорпиус, в первую очередь, любил себя. Впрочем, были люди, которыми он дорожил и к которым был привязан, но эти люди отвечали на его чувства и дарили ему что-то взамен.
— И всё-таки, — словно возвращаясь к прерванному разговору, произнёс Скорпиус, — может быть есть способ поладить с животным не любя его?

— Я не недооцениваю троллей, — возразил Скорпиус крайне убедительным тоном, — они большие, сильные и их вонь может убить быстрее, чем прямой удар. Но сообразительными их не назовёшь. Даже тех, кто додумался нацепить балетные пачки, — он усмехнулся. В действительности, Скорпиус не думал, что это возможно. Тролль, каким бы он ни был, никогда бы ни до чего не додумался.
— Кстати, у нас в Хогвартсе есть такая картина. Вы не видели? — с вежливым интересом спросил Малфой. — Не представляю, о чём думал художник, когда изображал нечто настолько бессмысленное. Красоты особой, я вас уверяю, в картине нет. Смысла, кстати, тоже. Особо позитивные личности могли углядеть в ней намёк, что даже самые глупые ученики имеют какой-то, пусть даже удивительный или нелепый талант. Только с таким талантом разве что в балагане участвовать. Никакой уважающий себя волшебник подобным заниматься не будет.
У Малфоя было достаточно много мыслей о том, чем не должен заниматься уважающий себя волшебник. Эти мысли не всегда соответствовали общепризнанным рамкам и порой противоречили даже тем, которые были признаны в его чистокровном сообществе, но Скорпиус старался их держаться.
— Я воспринимаю это слово так же, как и все остальные, — уверенно заявил юноша. — По крайней мере, точно без явных отличий. Процессы, явления и вещи не могут вызывать ту же любовь, что люди. Мы, действительно, можем любить определённую еду, но не будем её любить так же, как мать или девушку. Вы говорите о том же, — согласился Скорпиус и усмехнулся.
— Разница лишь в том, что животные — живые существа. Любовь к ним не имеет эстетический или вкусовой характер. По крайней мере, не та любовь, о которой вы говорите. Любовь к живому существу должна иметь какой-то ответ, но, как правило, не имеет. Именно поэтому я и сказал, что концепция любви по умолчанию мне непонятна. Я предпочитаю любить тех, кто, как минимум, любит меня, — Скорпиус многозначительно пожал плечами. Он действительно был не из тех, кто добивается чьей-либо симпатии, но довольно хорошо относился к тем, кто её уже испытывал. Симпатия и любовь — это положительные чувства. От людей, которые их испытывали, неприятностей было, в большинстве своём, меньше. Животные, в этом смысле, отличались не многим, но ревновали более явно.
— И что едят хорьки? Помимо специального хорькового корма. — «Понятия не имею, где его достать, и, откровенно говоря, не уверен, что хочу доставать», — Скорпиус слегка нахмурился. Идея примирения с хорьком ему, на самом деле, не казалась такой уж удачной. Он прекрасно понимал, что не способен настойчиво добиваться симпатии того, кто не только не испытывает к нему тёплых чувств, но и несёт никакой выгоды. — Честное слово, если уж кого-то приручать, то какого-нибудь гипогрифа или ещё более сильную и опасную тварь, — пробормотал Скорпиус себе под нос.
К этому времени, вместе с мисс Донован они успели пройти небольшой коридорчик к лестнице, которая вела вниз напрямую, без необходимости делать иные длительные переходы.
— Мы скоро придёт, — объявил Малфой. — Как вы находите, кстати говоря, нашу школу? Сильно она отличается от той, из которой вы приехали? — теперь в тоне его голоса любопытства было больше. Скорпиус никогда специально не начинал разговоры с учениками или преподавателями, приехавшими из другой школы, но коль скоро такой разговор завязывался, всегда с интересом расспрашивал их о Родине.

- Нравится? - Скорпиус вопросительно приподнял бровь. Хотя он сам считал свою точку зрения очень разумной, ему редко приходилось замечать, чтобы она по-настоящему кому-то нравилась. Кому-то кроме его ближайших друзей и товарищей - людей, равных ему по статусу и получивших примерно одинаковое с ним воспитание.
- Что ж, это довольно мило, - признался юноша, который, тем не менее, не получил желаемого ответа. "Видимо, он скрывался где-то за пределами сообщения, что у каждого своё мнение", - решил Малфой. Подобный компромисс ему не нравился. Он, по сути, не слишком признавал, если и не факт наличия иного мнения, кроме своего собственного, то факт вероятности того, что оно также может быть правильным. Ещë сложнее ему было допустить вероятность разных, но одинаково правильных мнений. Впрочем, это не мешало ему допускать, что люди могут думать иначе, чем он, и думать так им вполне удобно.
- Довольно сложно, - не совсем согласился Скорпиус, выслушав ответ мисс Донован. - И да, скорее всего, мне совершенно не нужно. Я не люблю это животное, но мне не нравится вероятность того, что оно может на меня броситься. В прошлый раз последствия подобной агрессии были очень неприятными, - он нахмурился. Конечно, юноша не боялся хорька, но вполне мог признаться, что ему не нравится, когда его кусают. Тем более, если кусает кто-то посторонний.
- Бесполезная тварь, - выдохнул Скорпиус, - у меня египетская летучая собака. Очень интересное создание, ласковое и общительное. Хотя она не даётся чужим, никто не жаловался, что она его укусила, - несомненно, очень гордым тоном сообщил юноша, который получил Тень в подарок и до этого никогда животными не увлекался, однако, смог воспитать еë лучше, чем некоторые.
- Да, у нас в школе много запретов, - кивнул Скорпиус и с достоинством принялся спускаться по ступенькам. - Считается, что тёмная магия, по умолчанию, зло и заниматься ею могут только злые волшебники. На самом деле, я надеюсь, что опыт обмена поможет этой школе избавиться от ряда предрассудков. Здесь слишком лояльно относятся к магглам и слишком предвзято к магии, хоть немного отличной от стандартной. Это неприятно.

Скорпиус улыбнулся. Подобное предложение было довольно верным, но не отражало всю степень его нетерпимости к этой твари.
— Вообще, я угрожал убить его, если он снова появится в комнате, — с неожиданно мягкой улыбкой сообщил Малфой. Его не смутил тот факт, что он делится подобной информацией с посторонним человеком. Во-первых, несмотря на злые намерения, он ничего не сделал. Во-вторых, убийство бешенного, на взгляд Скорпиуса, животного даже преступлением считать нельзя.
— Хозяин, похоже, воспринял угрозу всерьёз и на некоторое время куда-то спрятал его. Мне это понравилось, — признался юноша, и в его голосе прозвучало необычное довольство. Скорпиус, действительно, был довольно рад тому, что Альбус прислушался к его словам и воспринял это как знак доброй воли. В конце концов, даже Поттер должен понимать, насколько опасно может быть его грязное животное.
«И варка зелий в неположенном месте», — Скорпиус слегка нахмурился, но его выражение лица быстро вернулось к доброжелательному. Он бросил короткий взгляд на хорька и усмехнулся.
— Не то, чтобы я собираюсь позволять себя снова кусать, но, если бы удалось воздержаться от прямой конфронтации, было бы неплохо. По крайней мере, именно так я думал, — Скорпиус не собирался извиняться перед Поттером или мириться с ним, но если тот поймёт, что был не прав, и перестанет дуться, это во многом облегчит им жизнь. В конце концов, из-за обидчивого характера Поттера, Скорпиус и с Гвен не особо-то общался. Девушка, зажатая меж двух огней во время ссоры симпатичного ей парня и друга, конечно, чувствовала себя не слишком удобно.
— Конечно, — улыбка Скорпиуса вновь приобрела самодовольный оттенок, но, внимательно выслушав куратора, он не продолжил тему домашних любимцев. На самом деле, ему, откровенно говоря, довольно равнодушно относящемуся к животным, было неинтересно поддерживать подобные разговоры. Совершенно другое дело, магия! О ней, при сопутствующих возможностях, Скорпиус мог говорить часами.
— Да, и преступно, — заметил юноша и бросил короткий взгляд куратора американской школы — молодую, но, видимо, довольно образованную женщину. В этом взгляде было любопытство. Возможно, он мог бы чему-нибудь у неё научиться, если мисс Донован поддержит это приятное внимание.
— Мы пришли, — сообщил Скорпиус, хотя к этому времени они подошли только к голой и неприветливой стене. — У меня к вам просьба, мисс Донован, — юноша склонил голову набок и усмехнулся. — Оставьте пока этого зверя при себе. Я, пожалуй, воздержусь от одиночного общения с ним и, как только появится возможность, направлю к вам его хозяина. Надеюсь, вы не против?

Скорпиус задумчиво кивнул и ещё раз с любопытством посмотрел на куратора. На самом деле, ему было очень интересно, какую именно тёмную магию изучают в американской школе. Настолько интересно, что он уже был готов поинтересоваться об этом у мисс Одри Донован, но вовремя остановился. Подобное любопытство, в конце концов, нельзя считать удачным для первой встречи. В Хогвартсе тёмная магия оставалась под запретом, и Скорпиус не был уверен, что мисс Донован не оговорится где-нибудь об его интересе. Совсем иное дело точка зрения! Ей Скорпиус охотно делился со всеми, кто готов был выслушивать.
— Вы подтверждаете все мои опасения, — произнёс юноша мягким тоном. Его взгляд стал немного лукавым. — Как я уже неоднократно говорил своим друзьям и знакомым, политика Хогвартса напоминают детские прятки под одеялом. Конечно же, можно запретить тот или иной вид магии, но это совсем не спасёт нас от тех, кто её использует, — он кивнул, словно бы придавая весомость собственным словам и, на короткий момент, задумался, формулируя следующую реплику.
— Спасибо, — коротко произнёс Скорпиус. — В противном случае, я бы не удивился, если бы что-нибудь случился. Этот хорёк меня по-настоящему недолюбливает. Даже удивительно, как мы смогли прожить рядом друг с другом столько лет, — он коротко и почти беззвучно рассмеялся. — Мне нравились эти дни, когда хорька не было в комнате и, надеюсь, они продляться, — мечтательным тоном произнёс юноша.
— На самом деле, за этим тупиком тайная дверь, — сообщил он заговорщицким тоном. — Раскрывать секрет которой я не в праве. Но, если вы не против, я бы хотел как-нибудь заглянуть к вам. Моя девушка очень любит милых животных. Уверен, ваш фенёк приведёт её в восторг, — Скорпиус слегка склонил голову набок. — А вы могли бы рассказать мне больше о своей школе. Наверняка, это очень интересное место.